И, видимо, получив добро, стала вызывать.
- Москаленко. Стол номер 1. К Высоцкой. И однофамилец маршала пошёл экзаменоваться.
- Иванов. Стол номер 2. К Левитану.
Боже мой, подумал я. Сам Левитан.
- Бурлаков, - продолжала девушка,- стол номер 3. Герцик.
Кастинг проводили лучшие дикторы Советского Союза.
Через 10 минут стали выходить первые соискатели. Счастливчикам, говорили, когда прийти в следующий раз. Проигравших ждало страшное - не приходить.
Наконец, назвали мою фамилию. Я попал к Высоцкой. Боже мой, сама Ольга Сергеевна Высоцкая. Легенда. Её голос я знал с раннего детства. Она по радио разучивала с детьми популярные песни. Вела разные передачи. Её голос звучал во время торжественных собраний и концертов. Они на пару с Левитаном вели самые главные правительственные мероприятия.
Я вошёл в комнату. Там стояли три стола с номерами. Левитана я узнал сразу. Диктора Владимира Герцика, у которого был специфический прекрасный тембр, видел первый раз. Ну а Ольга Сергеевна показалась мне императрицей.
- Здравствуйте, - сказала она. - представьтесь, пожалуйста. Расскажите о себе. Почему вы захотели стать диктором?
Я рассказал биографию. Стал на ходу выдумывать, что мечтал стать диктором с рождения, как только услышал радио.
А дальше началось как в фильме "Бриллиантовая рука".
- Вы в самодеятельности участвуете?
- Участвую, - сказал я, и подумал про себя как Семён Семёныч Горбунков: - Зачем я соврал?
-Прочтите текст из газеты.
Я начал читать. Текст начинался со слова "Москва". Я начал, как задумано, подражать Левитану.
- Го-во-рит Москва, - сказал я с левитановской интонацией.
Левитан даже посмотрел в мою сторону. Но Высоцкая тут же меня остановила.
- Читайте, пожалуйста, своим голосом.
Я начал читать. И никак не смог произнести без запинки проклятые ФНСК: "эФ, эН, эС, Ка". Это конец, подумал я.
Кстати, сам Левитан останавливал своих экзаменуемых сразу, как только они произносили первые фразы. Он, вероятно, искал людей с особенным голосом. Но таких не было.
Высоцкая, видимо, пожалела меня, и решила заслушать всю программу. Но, когда я начал декламировать с интонацией Яхонтова "Дай, Джим, на счастье лапу мне...", опять меня остановила. И предложила прочитать какое-нибудь другое стихотворение. Легко сказать, другое. А где его взять? Я помнил со школы стихотворение В. Сосюры "Комсомолец". Прочитал, как мне казалось, с пафосом. Потом начал Чехова с интонацией Грибова. И опять был остановлен. До басни мы не дошли. Она и так долго возилась со мной. А за дверью ждала куча народа. Ольга Сергеевна поблагодарила меня.
- Вам сообщат.
- Спасибо, до свидания.
Но я набрался смелости сказать на прощанье:
- Я, конечно, не попаду в дикторы. Голос не тот. Но ради того, чтобы увидеть и услышать Вас вживую, стоило попробовать. Как говорил французский король Генрих Четвёртый: "Париж стоит мессы".
Высоцкая с удивлением посмотрела на меня. Но я почувствовал, что ей понравились мои слова. И она царственно улыбнулась. А я вышел из комнаты.
Через пять минут я услышал в свой адрес, что свободен.
Я спустился со второго этажа в фойе. И стал беседовать с другими неудачниками. Особенно сильно переживал "артист".
Потом к нашей группе подошёл пожилой дяденька и сказал:
- Ребята, не берите в голову. У них уже есть кандидат из своих. А конкурс проводят, потому что так положено.
Мы онемели. Хотели что-то спросить, но дяденька исчез.
Я не попал в дикторы. Судьба распорядилась иначе. Я сделал карьеру в Министерстве культуры СССР. Но об этом в следующий раз.
НЕМОГУМОЛЧАТЬ