-Теперь поговорим о деле, - серьёзным тоном сказал полковник.
-Говорите, - произнесла, вставая хозяйка, - а я пойду на кухню. Нужно приготовить обед моему новому соседу.
-Спасибо большое, - подал голос Алексей.
Когда женщина ушла, Колян продолжил:
-С завтрашнего дня к тебе будет приходить преподаватель по иудаизму в широком смысле этого слова. Это – обычаи, религия и прочее.
-Я-то думал, что стану ходить в тот институт, - уныло выдавил Алексей. – А я буду в четырёх стенах с бабулькой по соседству.
-Насчёт бабульки ты загнул, - усмехнулся полковник, - Анне нет ещё и пятидесяти. И она ещё ого-го-го.
-В каком смысле? – спросил лейтенант.
-Во всех, - отрезал полковник. – В целях конспирации она тоже играет роль незаметной старушки. Но ты бы видел её на наших закрытых вечеринках. Для избранных. Это Мишель Мерсье и Милен де Монжо в одном флаконе.
-Но я не собираюсь с ней «шуры-муры», - обиделся Быстров, - она мне в матери годиться.
-Время покажет, – усмехнулся полковник. – Других женщин у тебя не будет, а парень ты горячий. И вот, когда сперма ударит тебе в голову, как ты сам выражаешься, то…
- Вы это серьёзно? Я буду безвылазно сидеть в четырёх стенах? – опять повторил он, надеясь услышать отрицательный ответ от полковника.
-Нет, конечно. Ты будешь гулять по центру города, включая прогулки около твоего дома, в надежде встретить твою бывшую пассию. Не даёт она мне покоя.
-Та она же меня сразу узнает, несмотря на все уловки.
-Нет, не узнает. Анна Ванна тебя так загримирует, что тебя родная мама не узнает. Кстати, с мамой никаких контактов. Ни визуальных, ни по телефону. Тебя в Москве нет.
- Вы тоже читали стишок поэта Квитко, раз её так называете – Анна Ванна?
-Конечно. Во время моего детства он был очень популярен. Но товарищ Сталин расстрелял его в 1952 году, а он был очень талантливым поэтом и много сделал для победы в Еврейском антифашистском комитете.
Полковник помолчал, затем добавил:
-Много чего натворил вождь.
-Я что-то не пойму, - удивился лейтенант. – То Вы осуждаете Сталина, то восхищаетесь им?
-Нельзя всё видеть только в чёрно-белом изображении как в кино. Есть хорошее, есть безобразное. Но есть цветные оттенки, которые всё объясняют. Мы с тобой на эту тему ещё будем говорить.
Они помолчали.
Затем, набравшись храбрости, Быстров спросил:
Понятно. Я понял, что помру от тоски. Я сначала думал. что меня в спецшколе какой-нибудь будут обучать.
-Твоя спецшкола здесь. Кстати, изучай французский с Анной, пригодится. Не теряй физическую форму. Отжимайся, подтягивайся. В коридоре есть перекладина.
-Буду, конечно, а то с ума сойдёшь.
-Ты ничего не понял, дружок, - усмехнулся полковник. – Тебя загрузят похлеще, чем в твоём институте. Зачёты, экзамены. Это тебе не санаторий. Будешь слушать «вражьи голоса» и писать отчёты об услышанном. Только от быта ты освобождён полностью.
-Ничего. В институте у нас похлеще было. Многие не выдерживали, сами уходили, а многих отчисляли.
- Здесь, тоже самое, - подтвердил Николай Николаевич. – Но мне бы не хотелось тебя отчислять.
-Ясно.
-На сегодня всё, - произнёс, вставая полковник, - этим вечером можешь отдохнуть. Завтрашний день ты посвятишь изучению распорядка дня. Тебя проинструктирует Анна. А послезавтра с восьми ноль-ноль начнутся занятия.
-А сегодня можно погулять?
-Разрешаю. Но недалеко от дома. Здесь рядом синагога, поэтому квартира выбрана неспроста. Поинтересуйся. Начинай воплощаться в иудея.
-Может мне ещё «Хава нагилу» спеть?
-Спой. Кстати, в переводе – это «Давай возрадуемся».
-Чёй-то мне стрёмно. Подойду ли я для такой работы.
-А это мы увидим в процессе.
Они опять помолчали.
-Сейчас будем обедать, - сказала вошедшая хозяйка. – Сегодня у нас грузинская кухня: суп харчо и цыплята «табака». Из напитков – вино «Хванчкара», любимый напиток товарища Сталина. Не московского розлива, а грузинского.
-Гулять, так гулять, - сказал полковник, снимая пиджак и развязывая галстук.