Пояснение.
«Печальный 50-летний юбилей советского вторжения в Чехословакию в 1968 году заставил меня написать эту «внеплановую» главу». (Автор)
Прага-1968
Вадим взглянул на часы: без пяти минут восемь. Набрав кнопочный код на двери «Линейно-аппаратного зала»(ЛАЗ), он открал дверь.
ЛАЗ — сердце Центрального узла связи ТАСС. Там были скоммутированы все
кабели, идущие под землёй, морями и океанами и связывающие здание ТАСС на Тверском бульваре, с корпунктами телеграфного агентства как СССР, так и с зарубежными странами.
Здесь стояло множество стальных шкафов, гудевших и мигавших, которые располагались по всей длине огромного помещения. Ходила даже легенда, что именно там, в главном коммутационном шкафу, находился «рубильник», с помощью которого можно было «отрубить» всю связь...
-Легенда, Риммочка? - спросил Вадим у красивой девушке, сидевший за пультом управления дежурного инженера-связиста.
-Что-что, Вадик? - откликнулась красавица, отрывая взгляд от показаний приборов.
-Я не опоздал сегодня, милочка, - улыбнулся юноша, - удачно сошлись звёзды.
Опоздания монтёров на работу было головной болью руководства. Правда нарушения распорядка в среднем не превышали минут пятнадцати, и никак не отражались на работе... Но для чего тогда начальники?
Поэтому толстый журнал учёта рабочего времени, в котором расписывался персонал, заступая на трудовую вахту, перенесли с письменного стола из центрального зала их третьего этажа, в ЛАЗ.
Но молодёжь, а на их этаже работали в основном сотрудники, не «вышедшие из комсомольского возраста» в 28 лет, всё равно не приходила вовремя. В книге же ставилось правильное время. Начальство думало, что дежурные инженеры будут фиксировать опоздавших и докладывать главному инженеру. Но ничего не вышло: стукачей среди них не оказалось.
«Это что же, я первый, - подумал Вадим, увидив пустые строчки в книге под «шапкой» - 21 августа 1968 года. Но он даже не успел удивиться, как входная дверь распахнулась и влетел его лучший друг по работе Александр Клейнард, или «Клей», как его называли заглаза сослуживцы.
Саша немного обижался на кликуху, объясняя происхождение фамилии с немецкого, но так никого и не убедил. Фамилия была еврейская. Но он был хорошим парнем и могучим «трахальщиком», хотя в те годы слово «трах» отсутствовало. Но написать термин на «Ё» я не могу.
Работая всего один месяц, Клей сумел окрутить одну красивую незамужнюю телеграфистку Аллу, и регулярно имел с ней половую связь.
Он «точил» зуб и на Римму, называя её «чёткой девицей», но она не поддавалась его чарам. Вот и сейчас, расписавшись в книге, он ненароком спросил:
-Риммуля, ну, когда же мы сольёмся в экстазе?
Но женщина, привыкшая к его выходкам, только смеялась в ответ и всегда отвечала по складам:
-Ни-ког-да!
-А жаль, - говорил он нарочито серьёзно. - Я доставлю тебе столько наслаждений, что ты позабудешь о своём муже.
- Всё, мальчики, по рабочим местам, - приказала она, - а то мне от моего начальства нагоняй будет, что я с вами много болтаю.
Мужчины поднялись на свой этаж, открыли дверь и вошли в огромный зал.
Стрекотали телетайпы, к шуму которых Вадим так и смог привыкнуть, хотя проработал год.
Сегодня монтёром, дежурившим смену с восьми утра до восьми вечера, была Нина Дмитриевна Алексеева, которую все звали просто Нина, а Клей с Вадимом «изменили» ей фамилию на ЛексикОнова.
Вообще в ТАСС было всё очень демократично: на «вы» и по отчеству называлось только высшее начальство, начиная с главного инженера. Или ветераны-тассовцы, которых звали только по отчеству. Так монтёра 6 разряда Виктора Павловича Иванова, проработавшего в ТАСС 35 лет, все ласково величали «ПАлыч».
У Палыча, которому было за шестьдесят, имелось хобби. Он оклеил стену сзади своего рабочего места в мастерской страницами западных секс-журналов, которые ему приносили «разъездные» монтёры, обслуживающие иностранные корпункты и посольства.
Стена с картинками «голых баб» закрывалась занавесочками, которые открывались Палычем, когда молодёжь просила показать его коллекцию. Он это делал, когда в мастерской не было женщин. Позволялось близко подходить и рассматривать картинки. Сам Палыч комментировал журнальных красоток разными репликами. «У этой сиськи хорошие, - улыбался он, - А у этой слишком много волос на лобке.»
Но самой его высшей оценкой считались слова: «Этой я бы вдул!»
После этого вся мастерская громыхала нечеловеческим смехом, после чего занавесочки опять закрывались...
Нина отвлекла Вадима от воспоминаний.
-Так, ребятки, - приказала Нинка, - быстренько пройтись по залам и поменять ленточки, которые сильно износились. Ленточки в телетайпах были такие же кака пишущих машинках.
«Сменный» считался старшим в этот день, и его указания должны были выполняться неукоснительно.
Клей выдвинул ящик стола, в которых хранились коробки с намотанными красящими ленточками.
-Нин, - обратился он к старшей, - да здесь всего десяток...
-Тогда ты садись и мотай, а Вадим пойдёт менять хотя бы на десятке аппаратов. Потом сядет мотать с тобой.
Вадик взял коробку и пошёл в «европейский зал», где была связь с корпунктами ТАСС в Европе. Проходя мимо телетайпа, с которого передавались сообщения ТАСС на телевидение и радио, он обратил внимание на текст.
«Начать передавать в 14-00.» А заголовок гласил « О положении в братской Чехословакии»
Он автоматически начал читать, сначала не придавая значения прочитанным фразам. Там говорилось, что, выполняя свой интернациональный долг, части армий стран-участниц Варшавского Договора перешли границу Чехословакии по просьбе президента Людвика СвОбоды. Своими действиями они сорвали планами западных империалистов и их наймитов, оторвать братскую страну от социалистического лагеря.
-Санёк, - крикнул Вадим Клею, - иди сюда. Мы вторглись в Чехословакию.
(Продолжение следует)
НЕМОГУМОЛЧАТЬ