ПОТОК БЕС(З)СОЗНАНИЯ

Москва. 1948 год. 

Из подъезда здания Киностудии им. Горького, где тогда находился ВГИК, выбегает стайка молоденьких красивых девушек, среди которых выделяется одна эффектная блондинка с прекрасной фигурой.

- Лариска! - обращается к ней одна из девушек. - Я же тебе говорила, что тебя возьмут. А ты не верила.

- Не верила, - отвечает Лариса, - до последнего не верила. И до сих пор не верю, девочки.

- Но ты же есть в списке принятых, - говорит другая девушка.

- Да, видела свою фамилию, но всё равно не верится, что буду в мастерской у Сергея Герасимова и Тамары Макаровой.

Она обращается к подругам:

- А вы сейчас куда, девочки?

Отвечают, что поедут смотреть списки в других театральных институтах. Может там улыбнётся удача. Не все такие везучие.

Дни учёбы студентки Ларисы Соболевской мелькают быстро, как кадры в кинофильме. Вот она в аудитории слушает лекции. А вот на занятиях по театральному мастерству. Далее в спортивном зале изучает приёмы фехтования. Танцует на уроке хореографии. Берёт уроки вокала: звучит красивый голос Ларисы, исполняющей народную песню.

И везде она выделяется среди других, тоже прекрасных студенток. На её курсе учится и другая красавица - Алла Ларионова. Потому что во ВГИК берут только красивых.

Пролетают три года учёбы. К ней уже неоднократно поступали предложения о съёмках. Но Лариса соблюдает запрет, наложенный ректором института, не сниматься до получения диплома. Хотя некоторые нарушают, как та же Аллочка Ларионова. Но её простили. Ходят слухи, что она любовница министра.

Хотя Лариса этому не верит, но убеждена, что её прощать не будут, поэтому дисциплину соблюдает. Дисциплина превыше всего, её так воспитал отец-военный.

Многие завидуют Ларисе. Она хорошо одевается. Её не волнует стипендия. Она не мыкается в общежитии.

Отец Ларисы - полковник, получающий хорошую зарплату, поэтому девушка не думает о хлебе насущном. Их семья живёт в маленькой, но зато отдельной квартире в подмосковном Подольске. Правда вставать утром приходится рано, чтобы добраться на электричке до Москвы, но это ерунда. Жизнь прекрасна и замечательна.

Лариса идёт по коридору института, когда её догоняет секретарь ректора.

- Соболевская, - обращается она к девушке, - вас вызывает ректор.

Лариса удивлённо пожимает плечами. Зачем. Учится хорошо, не прогуливает, в кино не снимается. Участвует в общественной жизни института. Крутанув модной сумочкой на ремешке, она направляется в ректорат.

В кабинете ректор, представив её незнакомому человеку, уходит, плотно закрыв за собой дверь.

- Присаживайтесь. И не удивляйтесь, Лариса Ивановна, - обращается к ней мужчина, севший за стол ректора, - у нас будет с вами серьёзный разговор.

Видя лёгкий испуг в глазах девушки, он продолжает:

- Но не пугайтесь. Всё очень интересно и романтично. Меня зовут Иван Иванович.

- Лариса Ивановна, - отвечает Лариса, закидывая ногу на ногу так, чтобы было видны ноги чуть выше колен.

Стройные ноги в шёлковых чулках смотрятся соблазнительно, но Иван Иванович не обращает никакого внимания.

- Вы видели фильм "Подвиг разведчика" с актёром Кадочниковым в главной роли? - спрашивает он.

- Конечно. И много раз. "Вы болван, Штюбинг", - отвечает Лариса, а затем добавляет: - Это слова Кадочникова.

Иван Иванович начинает заразительно хохотать. Лариса тоже смеётся.

- Значит мы в Вас не ошиблись. Вы великолепно держитесь и за словом в карман не лезете. Вы подходите.

- Я могу поинтересоваться, кому подхожу? - спрашивает она.

Лицо Ивана Ивановича вдруг становится очень серьёзным, глаза уменьшаются до узких щёлочек, отчего у Ларисы пробегает холодок по спине.

- Я сотрудник госбезопасности, - чуть слышно говорит он, - контрразведчик. Если Кадочников в кино был советским шпионом, то мы ловим иностранных шпионов.

Он выходит из-за стола и садится на стул рядом с Ларисой.

- А что наши разведчики - это тоже шпионы? - спрашивает она испуганно.

- Термины в данном случае не имеют значения, - очень серьёзно отвечает Иван Иванович. - Все добывают информацию. Все вербуют агентов. И то что я сейчас беседую с вами, это - вербовка. Вам понятно.

Лариса испуганно кивает головой. А Иван Иванович опять начинает смеяться.

- Да не бойтесь вы. Это такие приёмы вербовки. Угроза, смех. Весело, серьёзно. К разным людям разные приёмы.

- А я могу отказаться? - спросила Лариса.

- Конечно. Но только зачем? Вы, дочь советского офицера, а не хотите послужить Родине. Вы окончили школу с медалью, знаете, пусть не в совершенстве, иностранный язык...

- Два языка, - перебивает его Лариса, - помимо французского, ещё и английский, но намного хуже. Французский был в школе, а английский я изучала сама.

Иван Иванович с удивлением смотрит на неё.

- А вот это наша недоработка, - ворчит он, - но это здОрово, что два.

- Ещё я играю в шахматы. И неплохо.

- Ну это мы знаем, - в тон ей отвечает Иван Иванович, - вы играете на уровне перворазрядника.

- Откуда это известно?

- У вас в институте был студенческий шахматный турнир, его судил наш человек, он и определил.

Лариса шокирована. Оказывается за ней давно следят. А Иван Иванович, будто услышав её мысли, произносит:

- Да, вы давно у нас под наблюдением. С первого курса. И если вы будете с нами сотрудничать, ваша карьера в кино обеспечена. Вы будете часто сниматься, хотя фильмов у нас мало, а актёров девать некуда. А кино, это и слава, и деньги.

- Я согласна, - сказала Лариса, пристально посмотрев в глаза собеседнику, - что я должна делать? Где надо подписать?

Иван Иванович опять громко хохочет, чем смущает Ларису.

- Первое, - говорит он, - это продолжать учёбу и закончить год. И, конечно, о нашем разговоре, никому, даже родной маме, ни слова. Это очень важно.

- А папе? Он ведь советский офицер, - язвит девушка.

Иван Иванович укоризненно смотрит на неё.

- Понятно, - смущается Лариса.

- Второе. После окончания учёбного года, вы напишете заявление на академический отпуск по состоянию здоровья и пропустите годик.

- Но я здорОва. Чем докажу, что больна? И жалко год пропускать.

- Не беспокойтесь. С этой минуты вы находитесь под нашим покровительством. Будут все документы. У вас найдут серьёзную болезнь, и вы отправитесь в солнечную Одессу. В санаторий. Так мы называем специальную школу для таких как вы, агентов. Вас научат всему. Затем экзамен.

- А если завалю?

- Вернётесь в институт, но тогда ваша учёба и дальнейшая карьера только в ваших руках. Или в ваших красивых ногах. - кивает он коленки Ларисы.

- А если сдам?

- Вы "излечитесь" от болезни, вас восстановят в институте, вы его закончите с блеском. Будете работать в московском театре и сниматься в кино, я вам гарантирую. Как?

- Tresbien, - ответила Лариса, - где надо подписать?

- Magnifiquement! А вот теперь действительно надо, - Иван Иванович достал из своей папки несколько листочков.

Пока Лариса их читала и подписывала, он объяснял ей, как себя вести дальше.

- Я буду под наблюдением? - спросила Лариса.

- А зачем. Если что, то вас без шума арестуют со всеми вытекающими последствиями. Или просто испОлнят...

- Как это? - Ларисе опять стало страшно.

- Несчастный случай. Может сбить машина. Ударить током... Но я думаю до этого не дойдёт. Запомните мой телефон.

- Я лучше запишу, - попросила Лариса.

- Никогда ничего нельзя записывать. Вы же актриса. У вас прекрасная память. Будете звонить мне раз в неделю, но обязательно. Просто сообщать о себе. Раз в две недели будем встречаться на нашей служебной квартире. Там будете писать отчёт.

- О чём?

- О погоде... УзнАете. Пока всё. Ознакомились? Подписали?

Иван Иванович посмотрел все листочки и убрал в папку.

- И последнее, - сказал он, - Лариса, вам нужно агентурное имя. У вас прекрасные синие глаза. Что, если - "Синеглазка".

- Это что же, кличка? - удивилась девушка.

- Нет. Повторяю, это псевдоним. Согласны на Синеглазку?

- Хорошо, буду Синеглазкой, - Светлана из-под длинных ресниц смотрит на него прекрасными синими глазами, в которых он чуть не утонул.

- Поздравляю, - Иван Иванович протянул ей свою руку и пожал красивую руку Ларисы. - Родина зовёт.



Часть первая.


Москва. 1955 год. Лето.

Скверы и улицы. Фонтаны. Гуляющие граждане, играющие дети. Газировка и мороженое. Жарко.

Красная площадь. Черный "правительственный" ЗиС на большой скорости въезжает в ворота Спасской башни и останавливается у одного из зданий Кремля. Выскочивший из машины охранник, или как он назывался в то время, - "прикреплённый", открывает заднюю дверь лимузина. Оттуда выходит человек в военной форме с погонами генерала армии.

Это - Иван Серов. Председатель КГБ при Совете Министров СССР.

Он направляется к одному из подъездов, массивную дверь которого также  открывает забежавший вперёд "прикреплённый".

Серов идёт по коридору к кабинету Первого Секретаря ЦК КПСС  Н. С. Хрущёва.

В приёмной генерал снимает фуражку, вешая её на крючок стойки для одежды. Помощник открывает перед ним дверь в кабинет.

Хрущёв встаёт из-за письменного стола навстречу входящему. Они здороваются за руку. Никита Сергеевич садится на своё место, а генерал по правую руку от него за приставной стол для совещаний.

Официантка в белоснежном переднике и с белой наколкой на голове, вносит поднос с чаем в подстаканниках. Ставит перед Хрущёвым на льняную кипенно-белую салфетку чай, другой стакан на такой же салфетке перед Серовым. Уходит.

 - Иван, я вот чего тебя вызвал, - говорит Хрущёв, помешивая ложечкой чай в стакане, в котором плавает тоненький кружочек лимона.

- Слушаю, Никита Сергеевич...

- А нас НИКТО не слушает?

- Никак нет, Никита Сергеевич, проверяют постоянно и лично мне докладывают.

- Ну хорошо. А то ты знаешь, Иван, как  меня "любят" сталинцы - Маленков, Молотов и Каганович. Они на меня большой зуб имеют. Так что держи ухо вострО! Приставь к ним верных тебе людей, хорошо.

- Никита Сергеевич, по статусу Комитета, мы не можем следить за членами ЦК.

Хрущёв перебивает его, а затем говорит возбуждённо:

- Иван, как ты не понимаешь, за ними должен быть глаз да глаз, иначе они меня схарчАт, а потом и тебя...

- Понял, Никита Сергеевич, сделаю всё в рамках закона.

Хрущёв замолкает. Молчат пьют чай некоторое время.

- Ты знаешь какие у нас отношения с Францией, с де Голлем? - спрашивает Первый секретарь ЦК.

- Так точно, Никита Сергеевич. Разведка докладывает, что он настроен против НАТО, и хочет сближения с нами.

- Вот именно. Ты представляешь какой будет удар по США, по Эйзенхауэру. Ты, кстати, ведь лично знаешь американца.

- Так точно... Жуков с ним в Берлине в 1945 году познакомил.

Хрущёв перебивает его, но ласково:

- Шо ты всё заладил, так точно, да так точно. Мы не в армии... Знаем друг друга много лет. И я на тебя имею виды. Давай без субординации.

- Никита Сергеевич, вы так много сделали для меня...

Хрущёв опять его перебивает, но строже:

- Слушай, Иван. Я не Сталин. Мне твоя лесть ни к чему. Мне дело нужно.Пей чай. Настоящий индийский. Джавахарлал Неру подарил, когда мы с Булганиным в Индии были. Скоро чай индийский закупать будем, вместо китайского.Пусть народ хорошим чайком побАлуется. А вот грузинский чай, дрянь. Никак Первый секретарь Грузии Мжаванадзе не может хороший чай вырастить.

- Не до чая ему, Никита Сергеевич. Грузию чистит от наследства Берия. Нелёгкое это дело.

- Да знаю... Скажи, а тебе страшно было, когда ты два года назад охрану Лаврентия разоружал?

- Страшновато. Но Вам думаю, было не легче, когда Вы "самогО" арестововАли.

-Там Жуков с Москаленко всё сделали... Кстати, а как ты к Жукову относишься?

Хрущёв пристально смотрит на Серова. Но тот выдерживает его взгляд.

- Мы по работе с ним почти не пересекаемся...

- А что твои особисты докладывают? Не замечают ничего за Георгием Константиновичем?

- Ни о чём такОм не сообщают. Но следят за обстановкой в вооружённых силах внимательно...

- Ну ладно, ты пей чай, а то остынет. Пей, да дело разумей.

Довольный своей шуткой, смеётся. Серов подобострастно поддерживает смех тихим похихикиванием.

Молчат некоторое время, пьют чай.

- Есть мысли, как нам влиять на де Голля по линии КГБ?

- Мысли есть. Но не хочу с кондачка. Надо тщательно обдумать.

- Обдумай. Даю тебе неделю. Подготовь предложения. Иван, а чего ты в мундире-то? У вас же разрешено в цивильных костюмах ходить...

- Форму я больше люблю. Она дисциплинирует... Иногда прихожу в гражданском костюме, но если вы вызываете, то надеваю мундир...

- Иван, ты - генерал армии, а я  тiльки - генерал-лейтенант. Я перед тобой навытяжку стоять должОн. Так что ко мне приходи только в костюме, ладно.

- Есть, Никита Сергеевич, только в костюме.

- Да колодки орденские на пиджак не цепляй. Кончилась война ужЕ как десять лет. Только в праздники наградами красуйся. На  Первое Мая, годовщину революции там, день победы... День победы...

Задумывается.

- А как ты мыслишь, Иван, почему Сталин День Победы как выходной отменил, и не празднуем мы его?

- Ну Вы мне вопросы задаёте, Никита Сергеевич, сразу не ответишь... Время было тяжёлое, не до выходных...

- Нет, генерал, не поэтому. Не достиг Сталин чего хотел, а народу положил прОпасть... Но не будем сейчс об этом. Иди, работай.

Хрущёв выходит из-за стола, и прощается с Серовым за руку. Генерал уходит из кабинета.



(Продолжение следует)