У известного писателя Владимира Алексеевича Гиляровского есть книга «Москва и москвичи».
Во вступительной статье «От автора», Гиляровский пишет: «Я — москвич!» И рассказывает о разных интересных московских достопримечательностях и людях, живших в городе в то время. А это конец XIX и начало XX века.
В книге есть прекрасная глава - «Трактиры». Трактиром(от лат. - tracto – угощаю) назывались рестораны русской кухни, где официанты именовались «половыми». Но это не связано с сексом. Вероятно потому что, они быстро бегали по полу.
Затем пошла мода на рестораны европейского типа, и название трактир забылось.
Я вот до недавнего времени считал, что трактир происходит от слова тракт(нем. Trakt) – хорошая грунтовая дорога, соединяющая важные населённые пункты. А закусочные, расположенные вдоль неё, - трактиры.
Оказывается, нет. Век живи, век учись.
Гиляровский, простой мужик, также как Макс Горький, выбившийся благодаря таланту и хватке в писатели, был не дурак хорошо поесть.
Он с таким упоением описывает посещения трактиров, а затем и ресторанов, что воочию представляешь и посетителей, и блюда, которые они поедали.
Правда вывод лично у меня отрицательный. Сплошное обжорство и пьянство. Короче, как говорил Митя Карамазов у Достоевского: «Широк, слишком широк русский человек. Я бы сузил.»
Так вот, такое вступление для того, чтобы я смог заявить, что я тоже — москвич.
И тоже напишу о ресторанах, в которых я побывал в детстве вместе с членами моей семьи.
Первый раз это случилось в августе 1954, когда мне только что исполнилось 4 года.
Мой отец, военно-морской капитан-лейтенант медицинской службы, прилетел с Камчатки, где он тогда служил, в краткосрочный отпуск, чтобы навестить свою мать в г.Пушкин под Ленинградом. А моя родная мать осталась на полуострове, как писали в старинных романах, «брюхатая» моей младшей сестрой.
Как я понял потом, сфабриковали телеграмму, что моя бабка по линии отца при смерти, а так бы его не отпустили.
А я тогда жил в Москве у бабушки с дедушкой по материнской линии, и знать не желал никаких отцов, даже военных.
Но папанька, поскольку летел через столицу, потому что тогда не было прямых рейсов в Питер, решил захватить меня с собой.
Я ни в какую. Плакал, рыдал. Схватился за бабушку, и не опускал. Ни словА, что полетим на самолёте, и поедем в аэропорт на такси, не возымели действия. Бабке пришлось ехать с нами во Внуково. В такси я немного успокоился, но крепко держался за бабушкину руку. Когда мы приехали, она пошла на хитрость, сказав, что пойдёт купить папиросы.
Но водила автомашины «Победа», бокА который украшали шашечки, простодушный таксёр, в умилении от хорошей выручки и чаевых, достал запечатанную пачку «Беломора» и предложил её отцу.
Я насторожился, и хотел снова зарыдать, но услышав гул моторов идущего на посадку самолёта, не стал этого делать.
Моё внимание было отвлечено, папаня взял меня за руку, бабушка побежала к рейсовому автобусу, а такси уехало на стоянку.
Я первый раз в жизни попал на аэродром. Мы поднялись на смотровую площадку, где наблюдали взлетающие и садящиеся лайнеры. Я окончательно успокоился.
А родитель сказал, что мы сейчас пойдём в ресторан. Что это такое я не знал, и мне стало интересно.
Мы спустились в здание аэровокзала и подошли к занавешенным дверям, над которыми светящимися буквами сверкало: «РЕСТОРАН».
Как только папа открыл дверь, оттуда донёсся такой неизвестный мне ранее восхительный аромат, что я даже остановился от удивления. Пахло чем-то жареным и печёным. Пахло свежими огурцами, фруктами, клубникой. Запахи перемешивались. Один аромат уступал место другому. Я был в восторге.
Мы вошли в зал, где стояли накрытые столики с рюмками, бокалами и вазами. А на больших плоских тарелка возвышались конусы белых крахмальных салфеток.
Подбежавший дяденька в чёрном костюме и белой рубашке, с неизвестным мне галстуком, похожим на бабочку, любезно сказал:
-Здравствуте. Товарищ капитан, прошу вас за этот столик, где вам и вашему сыночку будет удобно.
Мы проследовали на указанное место. А вокруг носились дядьки с подносами, уставленными кушаньями и бутылками. И, когда они пробегали мимо, от блюд шёл восхительный запах, что мне сразу захотелось есть.
-Папа, - спросил я, - мы сейчас будем кушать?
-Да, сынок, - ответил он и стал что-то говорить дяденьке, который всё записывал в маленький блокнотик. Дяденька назывался официант.
Потом он откупорил для меня бутылку вишнёвого лимонада и налил его в огромный стеклянный бокал, стоявший на столе. Восхительная пена чуть не убежала за края бокала, но вовремя остановилась.
Я взял этот бокал двумя руками, и сделал глоток. Газы напитка ударили мне в нос. Я был сражён. Забыл о бабушке. Забыл обо всём на свете.
А нам уже несли кушанья. Салаты, выложенные горкой, вершину которой венчала половинка крутого яйца. Красную и черную икру, лежащую в хлебных розеточках и украшенную лимонами. Белую и красную рыбу, нарезанную кусочками.
Для папы принесли графинчик с водкой. Что такое водка я знал, потому что дед выпивал, когда приходили гости.
-За твоё здоровье, сынок, - сказал папа, и выпил из довольно большой рюмки.
-И за твоё, - ответил я, принимаясь за свой лимонад.
(Продолжение следует)
НЕМОГУМОЛЧАТЬ