-Никаких, - невозмутимо ответила Анна Ванна, - просто шла мимо, дай, думаю, загляну и познакомлюсь с нашим участковым…
Звонок телефона оборвал речь женщины.
-Ну, не буду вам мешать, - продолжила она, - Может, звонят по сурьёзному делу. Я пойду.
Она специально исказила слово «серьёзный», чтобы казаться простой домохозяйкой.
-Хорошо, - ответил офицер, снимая трубку, - если что, обращайтесь.
Анна Ванна вышла из опорного пункта. Нарочито спокойно, хотя внутри её всё клокотало.
«Вот, чёрт, - думала она. – Происходит что-то непонятное. То девица, то мусор. И полковник не отвечает».
Она шла к дому не спеша, как ходят пожилые женщины, и со стороны казалось, что она ни на кого не смотрит. Но глаза её внимательно изучали идущих навстречу людей, а боковым зрением она оглядывала противоположную сторону улицы.
«Всё хорошо, но что-то нехорошо» повторяла она слова из повести Гайдара «Военная тайна». Эта присказка помогала ей разбираться в непонятных ситуациях.
И вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд.
«Резко голову не поворачивать», - сказала она самой себе.
Остановившись, она нагнулась, делая вид, что поправляет язычок на туфле правой ноги. И только тогда, из-под руки, посмотрела направо. Бронная улица очень узкая, и она хорошо разглядела на другой стороне того «Лжесидоркина», который приходил недавно. На нём отсутствовала ментовская форма, он был одет в обычном костюме серого цвета.
Она встала и направилась дальше, но боковым зрением увидела, что лжемент также двигается по параллельной стороне.
«Неужели наружка? – удивилась она. – Но зачем, и кто её поставил? И кто, кроме узкой группы лиц ещё знает об их работе?».
Она подошла к кооперативному дому, где жили известные актёры и музыканты. На первом этаже была булочная, куда она и направилась. Не все знали, что особенностью помещения был изгиб коридора, который вёл в служебное помещение, но не был виден сразу при входе в торговый зал. Обычно дверь в служебку не запиралась, потому что рабочий постоянно подносил хлеб и прочие изделия на прилавок.
Анна Ванна быстро «нырнула» в этот изгиб и затаилась. Через некоторое время в магазин вошёл Лжесидоркин, оглядываясь по сторонам. Он рыскал глазами, пока не увидел тайного убежища и поспешно направился туда.
Тогда женщина быстро вышла ему на встречу, затем резко остановилась, выставив колено вперёд. Лжесидоркин на ходу получил в пах чувствительный удар, что заставило его согнуться чуть ли не пополам.
-Ой, простите, товарищ Сидоркин, - запричитала женщина. – Я не хотела вас задеть. Но вы сами виноваты, что не смотрите, куда идёте. Что вам надо было в подсобном помещении магазина?
-Я не Сидоркин, - процедил тот, постанывая от сильной боли. – Вы меня с кем путаете.
-Как не Сидоркин, - продолжила Анна Ивановна. – Вы же два часа назад приходили ко мне домой, но в милицейской форме, и интересовались соседом.
-Вы придумываете, - огрызнулся тот.
Он выпрямился, повернулся к ней спиной и хотел уйти, но женщина схватила его за полу пиджака и закричала:
-Товарищи, зовите милицию. Он приходил ко мне домой, прикинувшись милиционером, и хотел ограбить, а сейчас, вероятно, обворовать.
-Что ты несёшь, старая дура, - не выдержал тот, продолжая пробираться к выходу.
Народ в булочной с интересом наблюдал за происходящим.
Кто-то сказал продавцу, чтобы позвонили в милицию.
Но в это время в магазин вошёл сержант милиции, и публика закричала:
-Сержант, задержите его.
Но предполагаемый вор, оттолкнул сержанта, выскочил из магазина.
-От меня не уйдёт, - крикнул милиционер, расстёгивая кобуру. – Гражданка, вы оставайтесь тут, а я, догнав его, приведу сюда, и вы будете свидетелем.
Сказав это, сержант выбежал из булочной.
Магазинная публика шумела и возмущалась, а Анна Ванна, подождав минут пять, поняла, что её надули, вышла из магазина.
Но Лжесидоркин и, вероятно, его подельник, были недосягаемы.