Автобус тронулся, поднимая желтоватую пыль.
Замелькали песчаные барханы, а затем внезапно открылся вид на Каспий. С края обрыва, где проходила дорога, была видна обширная территория сержантской школы, расположенной в каких-нибудь ста метрах от уреза моря. На плацу и спортплощадке шли занятия. Человеческие фигурки выглядели крошечными. Блестели на солнце белые стены трёх одноэтажных зданий казарм, расположенных параллельно друг другу.
Солдаты с интересом смотрели из окон автобуса и обменивались репликами.
-Наверно купаются в море каждый день, - с нескрываемой завистью сказал рыжеватый с веснушчатым лицом Коля Иванов.
-Купаться в будни категорически запрещено, - пояснил сержант Виктор Погуральский, который месяц назад закончил эту школу, получил «лычки» на погоны, прибыл в часть, где оттачивал свои командирские навыки. - Купание только по выходным дням.
Сержант помолчал, а затем добавил:
-Вы лучше скажите, Иванов, почему не стёрли смазку с карабина? Ваш выстрел был похож на залп из мушкета XVIII столетия — столько было дыма. Теперь будете неделю сдирать нагар с оружия.
Москвич Олег Крестанов, услышавший вопрос сержанта, улыбнулся, вспомнив этот эпизод.
«...Первая группа на линию огня, - скомандовал младший лейтенант Шиш, когда они, получив боевые патроны, заправляли их в полоску обоймы, которую затем вставляли в затвор «личного оружия» - самозарядный карабин Симонова»(СКС).
Иванов располагался справа от него на расстеленой плащ-палатке. После каманды «к бою», первым выстрелил Коля, из карабина которого с шипением вырвались струи едкого дыма и запахло сгоревшим маслом.
Слева выстрелил Боря Тюканов, парень из подмосковного Ногинска, и зачем-то передёрнул затвор. Пружина «магазина» вытолкнула оставшиеся четыре патрона на брезент палатки.
Олег начал стрелять неспеша, прицеливаясь, как учили, но так ни разу и не попал в круг мишени, отправив все заряды в «молоко», что, впрочем, его не очень огорчило. Его друг Сергей Непримеров, тоже из Москвы, попал один раз, но далеко от «яблочка», но тоже не особенно переживал.
Взвод так называемого «молодого пополнения» роты Командного пункта округа первый и последний раз «вёл огонь» по мишеням. Каждый сделал по 5 выстрелов: 2 пробных и 3 зачётных. После этого все два года службы солдаты только постоянно чистили карабин и делали с ним ружейные приёмы на строевых занятиях.»
Крестанов оторвался от воспоминаний...
Львовский» автобус плавно покачивался на рессорах. Ехать предстояло почти два часа.
Через некоторое время море пропало, и замелькал однообраный пейзаж — равнина, усыпанная нефтяными вышками и работающими «качалками», которые гнали нефть из скважин нефтеносного Баку.
Разговоры стихли. Основная масса солдат дремала, зажав карабин между колен.
Но Олег не спал, а смотрел на этот ландшафт, и вдыхал сквозь открытое окно густой нефтяной запах.
-Ну вот, - с явным наслаждением проговорил старшина роты Кушнарёв, сидевший на переднем сидении вместе с командиром взвода младшим лейтенантом Шишом, - завтра присягнём, и можем посылать в наряды.
«Микрон», как называют в Советской Армии младших лейтенантов, никак не отреагировал на эти слова, думая о чём-то своём.
«А ведь садист наш «кусок», - подумал Олег, - испытывает радость от того, что станет посылать нас в наряды. Интересно, а почему старшин роты называют кусками?»
Приехав в часть, взвод сдал карабины в «оружейную комнату», и строем пошёл на обед. После обеда почти до ужина солдатики занимались чисткой оружия, соскребая из дула пороховой нагар.
Сержант Оболонин, кривоногий лысый человечек, ростом не более метра пятидесяти, долго не отпускал Олега из оружейки, постоянно выискивая тёмные пятна в стволе карабина.
Почти с первого дня уроженец города Красноармейска Донецкой области Юрий Оболонин, невзлюбил Олега и остальных москвичей этого призыва.
Объяснил свою «нелюбовь» открытым текстом на вечерней поверке, когда уже полностью был укомплектован взвод молодого пополнения.
-Все москвичи раз...издяи, - с улыбкой произнёс сержант, - поэтому вы будете пахать у меня как «папа Карло».
Это выражение так понравилось Олегу, что он не выдержал и засмеялся.
- Смешно, Крестанов? - спросил Оболонин.
- Очень, - ответил Олег, - особенно сравнение с отцом Буратино.
-Какого Буратино? - не понял сержант.
-Который выстругал из полена деревянного человечка. Из сказки «Приключение Буратино» писателя Алексея Толстого, который содрал сюжет из книги «Пиноккио» у итальянца Карло Коллоди. Поэтому он и назвал «отца» Буратино по имени писателя — папа Карло.
Оболонин был в недоумении.
Виктор Погуральский, второй сержант, наклонился к уху Оболонина и что-то прошептал ему. Тот кивнул гловой.
-Я смотрю вы очень начитаны, - ухмыльнулся он.
-Читать люблю.
-Но в армии на чтение у вас не останется времени совсем. Кроме устава, конечно.
После этого диалога рядовой Крестанов ощутил всю силу мести командира-недомерка. Олег чаще других убирал казарму в ущерб личному времени. Ну а на вечерней «развлекухе», когда молодых солдат гоняли по команде «отбой-подъём», он получал по полной программе.
О, это особый вид спорта, процветавший в Советской Армии.
Считалось, что солдат по тревоге должен был одеться за 45 секунд. А вот за сколько времени он должен раздеться и аккуратно уложить свою форму, ничем не регламентировалось.
Но «молодых» в «карантине», как назывался месяц подготовки по «курсу молодого бойца», гоняли нещадно.
Причём это использовалось главным образом в воспитательных целях. По команде отбой, чуть ли не сшибая друг друга, солдатики мчались к своим койкам, на ходу снимая ремень и стягивая гимнастёрки.
Сержант засекал время по секундомеру. У кого койки находились ближе и в нижнем ярусе, выигрывал несколько секунд. Но всё равно, снять форму, аккуратно уложить её по установленному порядку, развесить портянки на перекладине табуретки, и засунуть сапоги под табуретку, ровно расположив носки обуви, было очень сложно. Хотя через пары недель тренировок, это почти достигалось.
Но здесь вступали в игру другие правила.
И это ощутил на себе рядовой Крестанов. То у него гимнастёрка лежало неровно. То под табуреткой носки сапог смотрели в разные стороны. И даже, уложив всё правильно, он не успел лечь в койку, и это считалось нарушением.
Погоняв весь взод раз пять, Оболонин, освобождал усердных солдат, безропотно исполнявших его приказы, на койках. Рас...издяев, вроде Крестова и ещё нескольких москвичей, продолжал воспитывать, чтобы «служба мёдом не казалась.» Это было девизом сержанта Оболонина.
Наконец Олегу и Володе Коробейникову, москвичу из Кунцева, эти экзекуции надоели, и они выработали следующую тактику. Первые три раза они добросовестно исполняли команды, причём успевали всё сделать не хуже других. Но мстительный глаз Оболонина находил всё новые и новые нарушения.
Наконец, Володя спрашивал у Олега:
-Спешишь?
-Поспешишь, людей насмешишь! - отвечал тот.
И они нарочито медленно начинали подходить к койкам, еле-еле снимали гимнастёрку и так далее. Вершиной такой тактики было то, когда Оболонин кричал «Время вышло», а они только подошли к койкам и сняли ремни.
Оболонин и Погуральский свирепели, подбегали со злобным выражением на лице, но сделать ничего не могли.
Один раз Оболонин схватил Коробейникова за грудкИ и начал орать, что сгноит его на уборке казармы и на мытье лестницы, но тот спокойно ответил:
-Если ударите, то свидетелей целый взвод. А дисбат в армии никто не отменял.
В это время вмешался третий сержант Анатолий Чураков, нормальный, чуть заикающийся парень. Он оттащил недомерка и стал говорить ему что-то на ухо.
Тогда Оболонин избрал новую тактику.
-Все, даже выполняющие норматив, будут продолжать одеваться и раздеваться, пока Крестов с Коробейниковым не улОжаться в регламент.
Это возымело действие, и некоторые бойцы начинали разбухать и грозить диссидентам, но из этого ничего не вышло, потому что Крестов вдруг сказал:
-Товарищ сержант, мы ещё не приняли присягу, поэтому, если разобраться, мы можем и не выполнять ваши требования.
Оболонин онемел, выскочил из казармы и побежал докладывать офицеру, находящемуся в роте.
Он вернулся через 5 минут и, осклабясь, сказал:
-Рядовой Крестов, лейтенант Шиш ждёт вас в канцелярии.
(Продолжение следует)
НЕМОГУМОЛЧАТЬ