В тот злополучный день ничего не предвещало события, которое могло изменить всю мою жизнь.
Я и напарник заступали на ночное "боевое дежурство по защите воздушных рубежей нашей родины". Именно так отдавал приказ офицер, инструктирующий дежурную смену, прибывшую на Командный пункт, или в просторечии - КП.
КП находился под землёй, на 50-ти метровой глубине. И был надёжно защищён даже от ядерного удара. Так нам говорили.
Мы миновали коридор, повернули направо и поднялись на второй этаж, где находился Узел связи КП.
Пройдя через большой зал мимо гражданских женщин-телеграфисток, нырнули в узкий проход за перегородку, где находились наши рабочие места.
Это маленькое пространство по боевому расписанию КП, называлось "Оповещение", а мы - "записывающими". Там находился метровый высоты помост во всю торцевую стену, на котором стояли специальные проекторы. Один из нас надевал наушники с очень длинным проводом и, подняшись по маленькой лестнице, садился за аппарат. И записывал поступающую информацию на широкую полиэтиленую ленту. Писал чёрной тушью обычной школьной перьевой ручкой, обмакивая её опять же в школьную чернильницу-непроливайку. Левой рукой перемещая плёнку, он как в детском фильмоскопе, проецировал изображение на верхнюю, прозрачную часть перегородки. На солдатском жаргоне это называлось - крутить кино.
Телеграфистки передавали появившуюся на экране информацию по необходимым объектам.
Примитивно? Да. Но дёшево и сердито. Ленту, исписанную до конца, мыли водой в ведре в туалете КП. Потом развешивали для просушки прямо на объективах проекторов.
Сегодня с нами дежурил майор Родионов. Это был самый спокойный и беззлобный офицер. Его очень любила наша гражданская сменщица Карина Манукян, маленькая плотная армянка с полосочкой усиков над верхней губой. Она называла его "майор - ласточка". Карина постоянно ругалась с мужем. В редкие дни мира, если она утром меняла наш расчёт после ночной смены, то всегда говорила с характерным акцентом: "Хорошо дала, хорошо спала."
Очень любила чёрный хлеб, которого в Баку не пекли. Мы приносили ей по две буханки, благо в "черняшке", как называли его солдаты, нас не ограничивали.
Здесь надо пояснить, что на командном пункте помимо солдат работали женщины. Они выполняли такую же работу, как и мы, солдаты. Были планшетистами, дикторами, записывающими.Так назывались наши боевые специальности.
Это были жёны, дочери и знакомые офицеров, служивших в штабе округа и на КП. Так их трудоустраивали, потому что с работой у офицерских жён всегда было туго. Особенно в Азербайджане.
Женщины работали по будням, пять дней в неделю, и только в утреннюю смену. В праздники отдыхали. Если в утреннюю смену кто-то из женщин не выходил(отпуск или болезнь), их заменяли солдаты. Кроме того, была ещё так называемая "Смена усиления", в которую входило по одному солдату каждой специальности. Если основной расчёт не справлялся, то по команде "Смена усиления на КП" мы бежали на объект. И должны были уложиться в норматив - 7 минут. Строем, в обычном ритме, мы приходили на объект за 15 минут.
-Здравия желаю, товарищ майор. - я приложил руку к головному убору.
Он протянул руку, поздоровавшись со мной и моим напараником.
- Видишь эту штуку? - майор указал на плоскую деревянную коробку со стеклянной поверхностью, привинченную к помосту со стороны прохода, - Это специальный планшет с подсветкой. Теперь здесь, а не в РИЦе будет сидеть солдат и наносить на кальку проводку гражданских самолётов. Придёт электрик из роты эксплутации, и подсоединит провода к сети.
- Ни хрена себе. Товарищ майор, но у нас здесь так мало места...
- Серов решил. Не знаю, почему.
Полковник Серов был начальником Разведывательно-информационного центра(РИЦ) КП.
Мы поздоровались с ребятами, которых меняли. Один из них, мой земляк москвич Федоров, задал традиционный вопрос уходящих. Что дают на ужин?
- Сегодня вместо гадкой варёной рыбы порция масла.- обрадовал я. Они ушли довольные.
Место, где мы несли дежурство, было завидное. Во-первых, офицера практически никогда не было. И мы могли читать книги, которые проносили в противогазе или под одеждой, хотя читать на боевом дежурстве категорически запрещалось, даже обыскивали перед сменой. Писать письма домой. Болтать на любые темы. Уходить курить, не спрашивая разрешения офицера, а сказав напарнику, что пойду подымлю.
Но самое главное, за перегородкой находилось не менее тридцати женщин-телеграфисток. Молодых и не очень. Красивых и только симпатичных. Но живых женщин, которых некоторые солдаты не видят два года службы.
Некоторые солдаты завязывали отношения. Встречались затем во время увольнения. Но, так как в город ходили нечасто, то общались на рабочем месте. Самым способным удавалось даже залезать с девушкой внутрь помоста на полчасика. И там прямо на шинели зимой, и просто на полу летом, заниматься любовью. Красота. Но это только во время ночного дежурства, когда твёрдо знаешь, что офицер ушёл в комнату отдыха.
Кто-то подумает, ну и служба, санаторий, и жестоко ошибётся. Работать записывающим, могли единицы. У большинства не получалась макать ручку в чернильницу, и быстро и разборчиво записывать группы цифр, раздающихся в наушниках, одновременно перетягивая ленту. Как не старались.
НЕМОГУМОЛЧАТЬ