Турция. Шоссе "Анкара - Измир".
Автомобиль "Форд Капри", 138 л.с., несмотря на моросящий дождь и скользкую дорогу, несётся по шоссе. Полиция не останавливает его за превышение скорости, потому что госномер принадлежат спецслужбе МИТ - турецкой разведке.
Автомобиль "Форд Капри", 138 л.с., несмотря на моросящий дождь и скользкую дорогу, несётся по шоссе. Полиция не останавливает его за превышение скорости, потому что госномер принадлежат спецслужбе МИТ - турецкой разведке.
"Расстояние до Кемальпаша, - рассуждает вслух водитель, - 559 километров. - Постараюсь доехать за четыре часа".
За рулём известный нам сотрудник спецслужбы Хирам Абас, который выехал ранним утром на рекогносцировку возможности нелегального перехода границы в посёлке, который по-турецки звучит, как Сарп или Шарп, и расположен в шести километрах от городка Кемальпаша.
Генерал-лейтенант Нуреттин Ерсин, руководитель МИТ, дал ему задание посетить Баку, чтобы выйти на личный контакт с агентом на КП Бакинского округа ПВО, который перестал посылать сообщения.
Движение в эти часы небольшое. Изредка проносяться трейлеры. Легковых машин тоже мало.
Мелькает дорожный пейзаж за окнами автомобиля. Мелькают мысли Хирама Абаса, которые мы имеем возможность слышать с помощью закадрового голоса. Выпускник исторического факультета, он рассуждает о политике.
"Как я ненавижу все эти европейские страны, - думает Абас. - Они всё время считали Турцию неполноценным государством. Российская империя больше всех воевала с Оттоманской Портой, и в 17, и в 18, и в 19, и в 20-м веках. Отняла, в конце-концов, турецкую жемчужину Крым, а затем и Закавказье. Всё черноморское побережье. Отняла Грузию, Армению. А в Европе - Болгарию и Сербию. Европа тоже хороша. После Первой мировой войны у Блистательной Порты были отторгнуты самые большие владения - Египет, где Британия установила свой протекторат, а Франция захватила Сирию. Слава Аллаху у Турции появился Ататюрк, который не позволил погибнуть отчизне. И только Америка протянула руку помощи несчастной стране..."
Абас отвлекается от своих мыслей, потому что видит, как регулировщик турецкой дорожной полиции вышел на середину шоссе, поднял свой жезл, а потом опустил его, указывая, где надо остановиться. С визгом тормозов, Абас останавливает машину. Полицейский подходит к автомобилю, приложив руку к белому защитному шлему.
- Ты что не видишь номера? - говорит ему Абас, доставая удостоверение со значком МИТ.
- Вижу, господин, - отвечает полицейский, - но хочу предупредить вас, что дальше начинается опасный участок дороги с извилистыми поворотами, что при такой погоде требует осторожности.
- Спасибо, офицер, за заботу. Буду осторожней, - улыбается Нуретин.
- Счастливого пути, - отвечает тот.
И опять мысли теснятся в голове разведчика.
"Только США стали поодерживать Турцию. Помогли с созданием разведки. Консультируют во всём. Заместитель резидента ЦРУ Кларридж ознакомил его с секретной директивой США FM-30-31. Абас читал собственными глазами, что по набору долгосрочных агентов члены следующих категорий заслуживают особенного внимания. Это офицеры, которые имеют возможность ознакомиться с американскими военными программами, особенно те, которые были обучены в США.
А Абас прошёл обучение в штатах, и очень гордится этим.
Вместе с генералом Нуретином Эрсином ликвидировали "левых" экстремистов в Кизильдере. Он тогда был потрясён жестокостью Эрсина, который приказал пытать и стрелять без суда членов этой группировки. И был очень удивлён назначению Эрсине руководителем МИТ.
Но как говорил Кларридж, руководители турецких спецслужб меняются чаще, чем перчатки, поэтому советовал Абасу не беспокоится.
А когда они пили бурбон в квартире Клариджа, хотя Абас, как истиный мусульманин не пил, а только пригублял это кукурузную сивуху, пьяный американец был откровенным.
- Ты мне ближе, чем собственный брат, - уверял его американец. - Ты такой один, самый лучший собиратель разведданных в Турции. И все члены сообщества внешней разведке у нас в резидентуре разделяют эту точку зрения".
Потом Абас узнал, что у Дуайта Кларриджа нет брата, а только сестра. Но, видимо, поэтому Эрсин решил задействовать его в работе с "кротом" в Баку."
Дорожные указатели оповестили, что до посёлка Кемальпаша остался один километр.
"Надо же, - подумал Эрсин, - Мустфа Кемаль-паша провёл в 1922 году только одну ночь в городке Ниф, а он стал называться его именем. И там установлен памятник "Отцу турок".
Абас сбросил скорость, он подъезжал к посёлку. Виднелись домишки и узкие улочки.
"Как всё-таки бедно живёт наш народ, - подумал он, но тут же отогнал все мысли, мешающие выполнению главной задачи.
(Продолжение следует)
НЕМОГУМОЛЧАТЬ