Из затемнения. Гарант(Г) и патриарх(П) в креслах. Гарант рассматривает фотографии в альбоме.
П.- Вольдемар Вольдемарыч, я выложил в хронологическом порядке фотки, на которых мой папАхен.
Г.- Да я вижу. Вот он ещё октябрёнок, а вот с пионерским галстуком на груди. "Не стесняйся, пьяница, носа своего, он ведь с красным знаменем цвета одного"...
П. удивлённо и вместе с тем испуганно:
- Где вы увидели такие фотографии. Я их все уничтожил...
Г.- А, всё-таки, были. Это я тебя на вшивость проверил, падре. Значит и папашка твой коммунизьм строил. И пионерские салюты отдавал, и работы вождя Вовы Ульянова конспектировал. Да и ты, падре, тоже...
П.- Ну так и вы, Вольдемар Вольдемарыч, тоже совейским ребетёнком были. Чай не так?
Г.- Так, да не так. Только, не Очень святой отец, не охмурял я людей чешуёй божественной, мощами мусорными. Я родину свою защищал на переднем крае, или по-нашему, по-военному: "на передке" борьбы с империализмом. Слышал стихи великого охальника Баркова: "На передок все бабы слАбы..."
П.- Порнографией не интересуюсь.
Г.- Да, вспоминаю свою боевую работу. Нелегко нам приходилось...
П.- Сочувствую. Тяжело, чай вам было? Пива сколько немецкого пришлось выпить во время вербовки агентов в гаштетах гэдээровских. Колбасок с горьчичкой сладенькой сколько потребили.Чижолая работа, вот уж галеры, так галеры. Ферштейн, понимаю вас.
Г.- Падре, что с тобой? "Ты, Зин, на грубость нарываешьси, всё Зин обидеть наровишь..." Сана могу лишить. Вон я так называемую Академию наук разогнал за то, что они дружбану моему чёрных шаров накидали. Не выбрали его академиком. А уж тебя схарчу как два пальца...
П.- А вот и ошибаешься, Вольдемар Вольдемарыч. Меня тронешь, а я тебя анафеме предам, то есть от церкви отлучу. И ты гонителем веры станешь. Так что мы с вами, сын мой, в одной связке. И как пел Высоцкий: "Пусть он в связке с тобой одной, там поймёшь, кто такой..." Вот вы и понимАйте себе.
Г.- Ладно, падре. Не будем о плохом. Как там у вас, церковников, одним "миром" мазаны? Замазаны мы с тобой, святой отче, по самые помидоры. Так что не резон нам ссориться.
Продолжает листать альбом и рассматривать фотографии.
П.- Интересная коллекция, да, Вольдемар Вольдемарыч?
Г.- Да, очень. Особенно вот это. Кто эти женщины с младенцами спеленатыми?
Показывает П. альбом, развернув к нему.
П.- А это после крестин, в храме божием. Благодарные мамашки с чАдами своими окрещёнными. На некоторых фотках и с мужьями благоверными. Улыбки благостные на лицах. Ох, как легко людишек наших счастливыми сделать... Окунул младенца в тазик, крест туда сунул, а мамашки и сомлели ужЕ. Да, "умом Россию не понять..."
Г.- А почему они позируют. В церкви ведь фотографировать нельзя?
П.- Да, низзя. И не позируют они. В расплох сняты. Но если куратор из КГБ приказал всех крещающихся фоткать, да ему приносить изображении эти. Чтоб он мог потОм на цугундере этих людишек держать. Мог карьеру попортить им в любой момент.
Г.- А где же у вас фотоаппарат был? Да и темно в церкви. А фотки клёвые такие.
П.- Всем контора обеспечила. Аппараты "Минолта", плёнки самые чувствительные. В алтаре всё смонтировано. Подводили как положено их к алтарю, к вратам божием, куда всем смертным, окромя попов хода нет, и фоткали.
Г.- А кто же фоткал? Умелец кто, фотограф?
П.- Да я и сымал. С измальства папашке помогаю. Царство ему небесное.
Г. вынимает одну фотографию из альбома и показывает П.
П.- Почему вас это изображение заинтересовало?
Г.- Да потому что это мамка моя. А в пелёнках я сам. Вот он как крестил меня, фатер твой. Через КГБ. Может через него я и в контору попал.
П.- А что, промысел божий. Вон вас создатель когда ещё отметил. В купели крестильной. И дорогу вам в контору глубокого бурения показал. Так что вы должны бать благодарны папахену моему, ну и мне совокупно.
Г.- Ну ты, падре, очередной орденишко на сутану свою получил. Полным кавалером стал. Вот тебе и благодарность. А главное налогом мы церковь не облагаем. И вы там зарабатываете всё в карман. Цени это.
П.- Исполать тебе, Вольдемар Вольдемарыч. Но я скажу, лучше нашего тандема нету. И не будет. В паре мы должны выступать. Церковь и светская власть.
Г.- Ты, падре, выкинь эту мысль из головы под митрой своей. Ты во фразе церковь, то есть себя, на первое место поставил. Не по чину берёшь. Один правитель быть должОн. И пока - это я. ПонЯл?
Г. нажимает секретную кнопку. Появляется начальник охраны.
Г.- Домой едем.
Охранник, доставая список:
- В какую резиденцию. В городе, области. Или в Бочаров ручей в Сочах. Бомбардье и истребители под парами. Куда прикажете?
Г.- Эх, на Гавайи жаль нельзя. Гони в Кремль. Дела ещё есть. Пока, падре. "Будем сказку беречь, до свиданья, до новых встреч..."
Уходит вместе с охраной.
П., сквозь зубы:
- "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью". Светская власть как и Советская, меняется, а духовная - никогда. Бог не попУстит...
Затемнение. На его фоне - титры "КОНЕЦ".
НЕМОГУМОЛЧАТЬ