Пионерский лагерь от профсоюза автомобилистов, куда родители отправили Игоря, был по-спартански прост. Если вы смотрели фильм «Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещён», то полная копия.
Деревянные неотапливаемые домики, умывальники на улице, опять же деревянные туалеты типа «сортир», разделённые досчатой стенкой для мужского и женского контингента.
Мальчики-пионеры постоянно буравили отверстия в стенке, чтобы наблюдать за девочками-пионерками. Администрация лагеря, возглавляемая начальником товарищем Кошкиным, тщетно боролась с этим эротическим вандализмом, но была бессильна. Рядом с дырами, забитыми деревянными пробками, появлялись новые. Кошкин удивлялся и недоумевал, чем находчивые пионеры пробивали эти отверстия. Дежурил ночами вместе с пожатыми около сортиров, но никого не поймал.
Строго допрашивал лагерного плотника-татарина, не даёт ли он находчивым подросткам свой инструмент. Но тот клялся всевышним, отрицая своё участие.
Наконец это надоело Кошкину, и он приказал обить стену с мальчикОвой стороны кровельным волновым шифером в ущерб крышам домиков, нуждающихся в ремонте. Однако через пару дней этот заслон был пробит во многих местах, и его пришлось снять.
Тогда Кошкин пошёл на новые жертвы и облицовал стенку толстыми асбесто-цементными плитами. Пионеры ничего не могли сделать с этой «бронёй». Но помощь пришла, откуда не ожидали. Вмешалась врач лагеря, которая заявила, что асбест вреден вообще, а детям тем более. Кошкин пытался её урезонить тем, что пионеры проводят в туалете очень мало времени, но докторша была непреклонна.
«Тебе-то хорошо, - зло смотрел на неё Кошкин и матюгался про себя, - ты живёшь в комнате при медпункте, где у тебя нормальный туалет с унитазом и со сливным бачком.»
-А вот если я заставлю вас, уважаемая Мира Хаимовна, пользоваться общим туалетом, как вы тогда запоёте? - едко спросил он.
Миниатюрная черноволосая женщина сначала оторопела от этих слов, но потОм сверкнув своими чёрными глазами, ответила:
-После вашего приказа я накатаю в обл- и горздрав такие жалобы, что комиссия сразу же закроет этот убогий лагерь навсегда. Я на многое закрываю глаза, но вы меня вынудите...
Кошкин понял, что перегнул палку. Закурил «беломорину», повернулся и пошёл к себе в свой домик, где он обитал, делЯ его со старшей пионервожатой Алисой Николаевной, жившей со своим мужем, аккордеонистом Лёшей.
Проходя мимо её двери, приказал зайти к нему в кабинет, находившийся тут же.
-Алиса, - обратился он к ней, - собери вожатых и воспитателей и скажи, чтобы они постарались внушить мальчикам, что проделывать дырки в уборной, это нехорошо.
-Да тысячу раз говорили, Василь Василич, - ответила главная «пионерка», - но эффекта нет.
-Тогда вот что. Попроси, чтобы девочки ходили в сортир парами-тройками. Одни загораживает спиной дыры, другие справляют нужду. Затем меняются.
-Вы это серьёзно, Василь Васильевич? - с надрывом спросила она.
-Серьёзней некуда, - ответил начальник.
-Василь Василич, когда построят нормальный туалет?
-Когда-нибудь, Алиса, построят. И не задавай дурацких вопросов. Нет денег на это. Бедная мы организация, понятно.
-Понятно. Вы не представляете как переживают девочки. Я сама не могу пользоваться таким, с вашего позволения, гадюшником, где рядом с тобой сидят и оправляются десять человек. Где вонь, где слышны все звуки из соседнего мужского отсека...
Алиса Николаевна закончила музучилище по специальности «дирижёр-хоровик», была из интеллигентной семьи преподавателей музыкальной школы, поэтому всё воспринимала очень болезненно.
-Не графьЯ, - отрезал Кошкин, - больше ничего сделать не могу. Вы свободны...
Но вернёмся к Игорю. Он тоже был из интеллигентной семьи. Закончил четыре класса детской музшколы и неплохо лабАл на фортепьяно, хотя с трудом переходил из класса в класс. Его дневник пестрил тройками, а то и двойками, практически по всем предметам, кроме хора. Петь он любил и пел неплохо. Его голос ещё не вошёл в стадию «ломки», поэтому в хоре он мог петь партию «альта», но иногда даже вытягивал «сопрано». Но главное, он подбирал по слуху, или покупал ноты популярных эстрадных произведений в облегчённом переложении для фортепьяно. Эти вещи он играл «с листа.»
Игорь взял с собой стопку таких нотных сборников в лагерь, твёрдо уверенный, что там есть хотя бы пианино.
Инструмент был в клубе пинерлагеря. На сцене стоял кабинетный рояль «Москва», московской фабрики «Лира».
В первый же день приезда, он пошёл в клуб, забрался на сцену и подошёл к фортепиано.
На его счастье крышка инструмента не была заперта. Он сел на стул и для начала начал играть до-мажорную гамму, чтобы размять пальцы. После этого стал наигрывать мелодии. В зале никого не было, акустика была хорошая, и он решил «сбацать», как говорили старшие учащиеся музшколы, рок-н-ролл. Они научили его простейшей аранжировке Била Хейли «Рок э раунд о клок». Он мог играть эту заводную вещь часами. К сожалению английских слов он не знал, поэтому пел смешной русский текст «Как у нас, как у нас развалился унитаз...»
За эти занятием его и застала Алиса Николаевна, случайно зашедшая в клуб.
(Продолжение следует)
НЕМОГУМОЛЧАТЬ