Пролог.
Москва. Кремль. Верховный Суд Союза СССР.
Зал заседаний, отделанный дорогими породами дерева. Массивная мебель. Всё торжественно-серьёзно. Однако большая хрустальная люстра под потолком не сверкает огнями. Горят только боковые светильники. В полутьме смутно различимы лица участников сессии Верховного Суда.
На трибуну, в центре которой укреплён огромный герб страны, поднимается Председатель суда.
-Товарищи, - начинает он, - сегодня последний день работы. Не рассмотренным остался только один пункт повестки. Хоть сессия закрытая и все мы дали подписку о неразглашении, но по этому вопросу вводится особый гриф секретности. Сейчас вам всем раздадут по тонкой картонной папке, в которой находится единственный листок бумаги с темой обсуждения. Лист именной, там напечатана ваша фамилия и оставлено место для личной подписи. Прошу пока не открывать и не читать.
Секретари суда разносят и вручают под роспись каждому судье документы. А председатель продолжает:
-На Президиуме ЦК КПСС по инициативе товарища Хрущёва обсуждался вопрос о том, что делать с предателями нашей родины, окопавшимися за рубежом. Все члены Президиума единогласно проголосовали за ликвидацию этих подонков и нелюдей.
Докладчик сделал паузу. В зале жарко, и он налил себе в стакан «Боржоми» из бутылки, которая стояла на полочке внутри трибуны. Но вода оказалась тёплая, хоть и газированная. «Вот чёрт, - подумал он, - не могли подержать в холодильнике». От этого и так плохое настроение ещё больше ухудшилось. Хитрец Хрущёв решил свою личную инициативу об убийстве так называемых «предателей» провести через решение суда, что бы самому остаться непричастным.
Председатель вспомнил, как последний раз беседовал с Первым секретарём. Тот всё намекал, что надо бы такое постановление высшего суда провести. Но тогда удалось отбиться, сославшись на положение о Верховном суде.
-Мы не можем инициировать этот вопрос, - ответил Председатель тогда, - это дело политическое, что вне нашей компетенции.
Хрущёв недобро посмотрел тогда и спросил:
-А если Президиум ЦК прикажет?
-Никита Сергеевич, по Конституции СССР, в нашей стране суды независимы. Но вы можете представить нам на рассмотрение...
-Всё, можете быть свободны, - перебил он.
И вот всё-таки представил. Как рассказывали его друзья из аппарата ЦК, Хрущёв люто ненавидил Степана Бандеру, который жил в Западной Германии, как называли в обиходе ФРГ. Именно против него готовилось это решение.
-Товарищи, - продолжил Председатель, - Советский Союз — правовое государство, поэтому мы принимаем судебное решение. Прошу послушать формулировку.
И он начал зачитывать витиеватую, чтоб можно было толковать по-разному, в зависимости от необходимости, постановление суда. А смысл её сводился к одному. Кого КГБ назначит «предателем родины», того можно ликвидировать всеми доступными способами, и это теперь не считается преступлением.
«Ну хитрец Хрущ, - опять подумал председатель, - всех замарал, а сам остался чистым. Сталинская школа.»
-Все согласны с формулировкой?- спросил он.
В зале воцарилась тревожная тишина. Все прекрасно понимали, что санкционируют будущие преступления, а это противоречит международным правовым нормам.
«Ну, юристы, может кто-то найдёт зацепку, по которой документ не пройдёт,» - расссуждал про себя Председатель. Но нет, никто даже не вякнул. Никто не хотел терять свои привилегии — пайки, госдачи, медицину, приличные оклады.
-Если все согласны, - Председатель всё-таки сделал глоток мерзкой минералки, - поставьте подпись и отдайте лист секретарям.
Далее процедура будет следующей. Личная машинистка Председателя напечает протокол заседания суда на гербовой бумаге, он её подпишет и удостоверит печатью. Протокол отнесут в Первый отдел, а оттуда её заберёт фельдегерь и отвезёт в Кремль. И всё. Можно убивать. Теперь никто не скажет, что без суда.
«И чем это отличается от сталинских «троек», штамповавших смертельные приговоры в 37-м году. - думал Председатель, когда объявив заседание закрытым, вошёл в свой кабинет, - ничем.»
Но Председатель знал, что лукавил самому себе. Постановление высшего суда в любой стране, это важный юридический акт. И если на Западе узнают о таком решении, то СССР будут полоскать ещё с бОльшей силой, чем теперь.
Он подошёл к своему огромному сейфу, открыл его, и прямо внутри стального ящика налил себе гранёный стакан коньяка. Выпил и разжевал дольку шоколада.
Через пару минут стало хорошо и свободно. Ушли дурные мысли. Совесть больше не мучила.
Он сел за стол, вынул пачку папирос «Казбек». Но это был особый «Казбек», выпускавшийся в специальном цехе табачной фабрики. Отборный табак, рисовая бумага. Никотин ещё больше поднял настроение.
«Сегодня суббота, - начал мечтать Председатель, - сейчас вызову машину и прямо отсюда на дачу, в Серебряный Бор, - жена, наверно, давно ждёт. Сходим на Москва-реку...»
Мысли прервал звонок телефона с золотым гербом СССР на диске. «Вертушка» - телефон правительственной связи.
-Это Хрущёв, - сказали в трубке, когда он её снял, - приняли постановление Верховного Суда Союза СССР?
(Продолжение следует)