-Обратите внимание, - поясняет Тычоблин, - нам сделали дубляж по-русски. Штирлиц говорит голосом молодого Тихонова, а Кардинале - голосом актрисы Ларисы Данилиной.
-Не знаю такую, - отвечает гэбист.
-Естественно, вы же далеки от кино. Вы же работник плаща и кинжала.
-Опять ваши грязные намёки.
Не обращая внимания на реплику, редактор продолжает:
-Данилина продублировало более двухсот отечественных и зарубежных фильмов. В нашем случае, она более всего подходит.
В это время на экране Штирлиц, наконец, заговорил:
-Осторожней, милая, ты могла сделать мне больно.
-А я специально хотела сделать тебе больно, - отвечает девушка, - чтобы ты, в конце концов, обратил на меня внимание, и использовал свою Estoque по назначению.
На экране опять молчание.
-А почему здесь вставлено иностранное слово? – удивляется гэбист.
-Так принято. В 17-ти мгновениях вся немчурА гуторИт по-русски, но приветствуют при встрече - «Хайль Гитлер».
-Ясно.
-Слава аллаху.
-Что такое – estoque?
-Это шпага, которой матадор убивает быка. Она чуть загнута в конце, и это место называется – muerte. Перевести?
-Это слово я знаю, - отвечает агент. – Патриа о муэрте. Родина или смерть, как говорил Фидель Кастро.
-Ну, вы полиглот.
На экране опять возникает разговор.
-Так я обратил внимание, ты же живёшь со мной в одной квартире, и ты мне очень нравишься, - говорит Штирлиц.
-А мне этого мало, - кричит девушка, обнимая Макса, - мало, мало…
Она страстно целует его, а вокруг них беснуется трибуна, радуясь каждому удачному выпаду тореадора.
-На нас обратят внимание, - волнуется Штирлиц.
-Не обратят, - кричит Клаудиа, стараясь перекричать стадион. – Я хочу заниматься с тобой любовью, как ты не понимаешь. Я хочу, чтобы ты вонзил в меня…
Шум стадиона заглушает слова Клаудии, потому что матадор завалил быка. Бедное животное упало на передние ноги, а потом завалилось на бок, умирая.
-Поехали скорей домой, - кричит она в ухо Штирлицу, потому что вокруг творится невообразимое. – Я так себя довела, что мне надо сменить трусики. Я мокрая, как будто искупалась в горной реке.
-Мы обязательно поедем в горы, - отвечает Макс, вероятно не расслышавший, что сказала ему девушка.
-Вот козёл, - ругается Нестор Петрович, - девАха готова ему дать прямо на трибуне, а он не врубИтся…
Тычоблин никак не реагирует.
Зритель видит, как, держась за руки, Штирлиц и Клаудия убегают с трибуны.
-Ну всё, - ухмыляется редактор, - едут домой трАхаться. Или, как говорят немцы – ujOban sie deutsch.
-Что вы такое сказали по-немецки? – спросил агент. – Уё…
-Не произносите,- смеётся редактор. – Я изменю, чтобы не было мАтерно: «угрЁбан зи дойч», то есть – валИ на-хер. Так как говорят в России.
-Не слышал.
-Зато теперь услышали. Дальше будем смотреть? Наверняка они сейчас на квартирке…
-Что, и это заснято?
-А то, - усмехается редактор, - Мюллер сурьёзный чел.
-Давайте завтра, я устал.
-Хорошо. На сёдня кинА не будет. Кинщик заболел