Утром за завтраком, когда ужЕ съели пшенную кашу, и бабушка налила всем чай, в дверь неожиданно постучали.
-Кто там? - спросила она, не поворачиваясь.
-Нюра, это я - Нюша, - ответил женский голос, который Алик узнал сразу. Это была бабушкина подруга с первого этажа - «тётя Нюша» Кузнецова.
-Кто там? - спросила она, не поворачиваясь.
-Нюра, это я - Нюша, - ответил женский голос, который Алик узнал сразу. Это была бабушкина подруга с первого этажа - «тётя Нюша» Кузнецова.
Женщины были ровесницы, обеих звали Аннами, но, чтобы не путать, во дворе одну называли Нюра, а другую Нюша.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла худощавая краснолицая женщина, которую Алик не любил, потому что она называла его «горластым», хотя он разговаривал, как ему самому казалось, не громче других.
Увидев, что они завтракают, тётя Нюша сказала:
-Хлеб да соль.
На что дед, саркастически заметил:
-Ем, да свой, - наливая в блюдце чай из тонкого стакана, который подавался только ему. Бабушка и внук пили из чашек.
-Извините, - стала поворачиваться Нюша, собираясь уходить, - вы кушаете, тогда зайду позже.
-Нюша, - бабушка встала, - не обращай на Колю внимания, и садись с нами «чайпить».
Она всегда произносила эти слова слитно и именно в таком порядке, и никогда — пить чай.
Она достала из буфета чашку с блюдцем и поставила на стол. ПотОм указала на свободное место за столом, как раз напротив Алика.
-Неудобно, Нюра, - засмущалась Нюша, косЯсь на деда.
Но тот молчал, как будто это его не касалось, пил чай из блюдца и смотрел в стену.
-Не стесняйся, - бабушка налила чай и подвинула сахарницу поближе к гостье. - Бери сыр, масло, колбасу.
К завтраку всегда подавалось масло в круглой маслёнке с широким ободом, который создавал впечатление, что корпус маслёнки стоИт на большом блюдце. А также тарелку, на одной стороне которой лежали тонкие кусочки сыра, а с другой - кусочки полукопчёной колбасы, как правило, - «краковской».
И Нюша не стала «стеснятся»: положила в чашку чая три ложки сахара и сделала бутерброд с сыром и колбасой, предварительно намазав масло на кусок свежей «хАлы». Халой в семье назывался продолговатый белый плетёный хлеб, посыпанный маком. До революции такая выпечка, по словам бабушки, называлась «халой», что означало - еврейский праздничный хлеб. Но в советское время, народная власть официально называла его «плетёнкой».
Дед даже крякнул, увидев такой изобильный бутерброд, но ничего не сказал, продолжая пить чай.
-К нам сегодня подселили новых жильцов, - сказала Нюша, жуя бутерброд и запивая его чаем.
Тут ужЕ не выдержал внук:
-Когда я ем, я глух и нем. Правильно, бабушка.
Нюша чуть не поперхнулась бутербродом.
-Это касается только детей, - отрезала бабушка. - Пей чай и молчи, когда взрослые разговаривают.
Алик даже хотел обидиться, но простил бабушку.
- А мы слышали звук мотора машины за окнами, но не думали, что к нам во двор, - продолжила она.
Нюша перешла на шёпот:
-Семья из четырёх человек. Евреи, как эта хала, - и указала на хлебницу.
Внезапно воцарилась тишина, а Алик не мог понять почему.
-А кто такие евреи? - спросил мальчик, прервав минуту молчания.
-Это такие люди. Вон у нас сосед дядя Юра Дешко, он поляк. А дворник Ахмет — татарин. А они вот — евреи. - объяснила бабушка.
-А мы евреи? - не унимался внук.
-Мы — русские, какой восторг! - вмешался дед.
Он читал книжку писателя Леонтия Раковского «Генералиссимус Суворов», приводил оттуда выражения полководца. Книжка была толстая с обложкой зелёного цвета. Пятилетний Алик хоть и умел читать, но шрифт был мелкий, а картинки отсутствовали, поэтому он книгой не заинтересовался. Прочитал только на титульной странице, что писателю за этот роман присуждена Сталинская премия.
Алик знал, что Сталин — это вождь. И военный. Лежит вместе с Лениным в Мавзолее на Красной площади. Только совсем недавно дед убрал со стены большой портрет Сталина в мундире с крупной звездой на погонах, висевший в маленькой комнатушке над комодом.
Когда он стал снимать картину, бабушка испуганно спросила:
-А не рано, Коля?
-У нас теперь Хрущёв, - ответил дед. - А вождь в мавзолее.
Присутствующий при этом Алик, стал просить, чтобы его сводили в Мавзолей, посмотреть Ленина и Сталина.
-Как-нибудь сходим, - отмахнулась бабушка.
И вот теперь бабушка, услышав про новых жильцов, молча пила чай.
Тётя Нюша, доев бутреброд, заметила:
-У них двое взрослых детей. Парень - старший, в очках, наверно студент. Девочка с косой, вероятно в старших классов школы.
-А сами кто, не знаешь? - бабушка вопросительно посмотрела на тёзку.
-Пока нет, - Нюша перевернула чашку донышком вверх, поставив на блюдце, - но что он, что она, - махровые...
Алик опять не понял, что означает слово «махровый». Революционные матросы из фильма-спектакля «Гибель эскадры», который он смотрел по телевизору, так называли табак, махорку:
-Махрой не угостишь? - спрашивал один моряк у другого.
-Это можно, - отвечал тот.
«Курят махорку они что ли?» - не давали покоя мальчику мысли о новых жильцах.
(Продолжение следует)
Дверь распахнулась, и в комнату вошла худощавая краснолицая женщина, которую Алик не любил, потому что она называла его «горластым», хотя он разговаривал, как ему самому казалось, не громче других.
Увидев, что они завтракают, тётя Нюша сказала:
-Хлеб да соль.
На что дед, саркастически заметил:
-Ем, да свой, - наливая в блюдце чай из тонкого стакана, который подавался только ему. Бабушка и внук пили из чашек.
-Извините, - стала поворачиваться Нюша, собираясь уходить, - вы кушаете, тогда зайду позже.
-Нюша, - бабушка встала, - не обращай на Колю внимания, и садись с нами «чайпить».
Она всегда произносила эти слова слитно и именно в таком порядке, и никогда — пить чай.
Она достала из буфета чашку с блюдцем и поставила на стол. ПотОм указала на свободное место за столом, как раз напротив Алика.
-Неудобно, Нюра, - засмущалась Нюша, косЯсь на деда.
Но тот молчал, как будто это его не касалось, пил чай из блюдца и смотрел в стену.
-Не стесняйся, - бабушка налила чай и подвинула сахарницу поближе к гостье. - Бери сыр, масло, колбасу.
К завтраку всегда подавалось масло в круглой маслёнке с широким ободом, который создавал впечатление, что корпус маслёнки стоИт на большом блюдце. А также тарелку, на одной стороне которой лежали тонкие кусочки сыра, а с другой - кусочки полукопчёной колбасы, как правило, - «краковской».
И Нюша не стала «стеснятся»: положила в чашку чая три ложки сахара и сделала бутерброд с сыром и колбасой, предварительно намазав масло на кусок свежей «хАлы». Халой в семье назывался продолговатый белый плетёный хлеб, посыпанный маком. До революции такая выпечка, по словам бабушки, называлась «халой», что означало - еврейский праздничный хлеб. Но в советское время, народная власть официально называла его «плетёнкой».
Дед даже крякнул, увидев такой изобильный бутерброд, но ничего не сказал, продолжая пить чай.
-К нам сегодня подселили новых жильцов, - сказала Нюша, жуя бутерброд и запивая его чаем.
Тут ужЕ не выдержал внук:
-Когда я ем, я глух и нем. Правильно, бабушка.
Нюша чуть не поперхнулась бутербродом.
-Это касается только детей, - отрезала бабушка. - Пей чай и молчи, когда взрослые разговаривают.
Алик даже хотел обидиться, но простил бабушку.
- А мы слышали звук мотора машины за окнами, но не думали, что к нам во двор, - продолжила она.
Нюша перешла на шёпот:
-Семья из четырёх человек. Евреи, как эта хала, - и указала на хлебницу.
Внезапно воцарилась тишина, а Алик не мог понять почему.
-А кто такие евреи? - спросил мальчик, прервав минуту молчания.
-Это такие люди. Вон у нас сосед дядя Юра Дешко, он поляк. А дворник Ахмет — татарин. А они вот — евреи. - объяснила бабушка.
-А мы евреи? - не унимался внук.
-Мы — русские, какой восторг! - вмешался дед.
Он читал книжку писателя Леонтия Раковского «Генералиссимус Суворов», приводил оттуда выражения полководца. Книжка была толстая с обложкой зелёного цвета. Пятилетний Алик хоть и умел читать, но шрифт был мелкий, а картинки отсутствовали, поэтому он книгой не заинтересовался. Прочитал только на титульной странице, что писателю за этот роман присуждена Сталинская премия.
Алик знал, что Сталин — это вождь. И военный. Лежит вместе с Лениным в Мавзолее на Красной площади. Только совсем недавно дед убрал со стены большой портрет Сталина в мундире с крупной звездой на погонах, висевший в маленькой комнатушке над комодом.
Когда он стал снимать картину, бабушка испуганно спросила:
-А не рано, Коля?
-У нас теперь Хрущёв, - ответил дед. - А вождь в мавзолее.
Присутствующий при этом Алик, стал просить, чтобы его сводили в Мавзолей, посмотреть Ленина и Сталина.
-Как-нибудь сходим, - отмахнулась бабушка.
И вот теперь бабушка, услышав про новых жильцов, молча пила чай.
Тётя Нюша, доев бутреброд, заметила:
-У них двое взрослых детей. Парень - старший, в очках, наверно студент. Девочка с косой, вероятно в старших классов школы.
-А сами кто, не знаешь? - бабушка вопросительно посмотрела на тёзку.
-Пока нет, - Нюша перевернула чашку донышком вверх, поставив на блюдце, - но что он, что она, - махровые...
Алик опять не понял, что означает слово «махровый». Революционные матросы из фильма-спектакля «Гибель эскадры», который он смотрел по телевизору, так называли табак, махорку:
-Махрой не угостишь? - спрашивал один моряк у другого.
-Это можно, - отвечал тот.
«Курят махорку они что ли?» - не давали покоя мальчику мысли о новых жильцах.
(Продолжение следует)
НЕМОГУМОЛЧАТЬ