Хорошенькие дела.
Прочитал великолепную, на мой взгляд, статью Марка Солонина «О евреях и России». Сайт «Эхо Москвы». Советую ознакомиться.
И на том же сайте послушал передачу с Александром Невзоровым, где он упоминает о своём знакомстве с учёным, создавшим советскую атомную бомбу, - Юлием Харитоном.
Невзоров приводит смешной случай из жизни академика, почти анекдот, который меня заинтересовал. И я начал искать в интернете подтверждение этой истории, и, представьте, нашёл.
Была издана книга с воспоминаниями людей, знавших Юлия Борисовича, с названием «Ненаучные рассказы о Ю.Б.Харитоне». И один из авторов, Каледин В.В., также пишет об имевшем место эпизоде.
И в воспоминаниях Каледина, и в рассказе Невзорова, всё изложено очень скупо. А я решил немножко «расцветить» этот факт в жизни учёного, написав небольшой рассказ, добавив некоторые подробности.
Но сначала несколько слов об этом поистине великом учёном, но, вместе с тем, совсем простом человеком без спеси и зазнайства. Академике, Трижды Герое социалистического труда СССР. Кавалере хрен знает скольких орденов.
И здесь мои мысли перекликаются со статьёй Солонина о евреях.
Я с детских лет поражался тому, что если в человеке есть хоть капля еврейской крови, то он очень способный, отлично учится, целеустремлённый и усидчивый. И, самое главное, - работоспособный. Я учился в трёх(по счёту) в школах, но лишь в одной у нас были два ученика- еврея. Оба закончили школу с медалями.
Но вернусь к Харитону.
Сын журналиста и актрисы МХАТ, внук купца, казалось бы, никак не должен был стать «технарём». Но тем не менее...стал «отцом» советской атомной бомбы. Лично был знакОм со Сталиным и Лаврентием Берия.
Куча орденов на груди у него, больше не знали о нём ничего. Засекречен. Лауреат ленинской и трёх сталинских премий.
Его боготворили сотрудники. Простой и человечный. Истинно веровавший, что создавая атомную бомбу, спасает мир от ядерной войны.
Есть, правда, один «чёрный» эпизод в его жизни: он подписал письмо с осуждением Сахарова. Но всё равно они оставались друзьями...
Всё. Подробности о Харитоне в интернете.
Итак, рассказ. Без названия.
*
В кабинете директора института раздался звонок телефона.
Юлий Борисович, оторвавшись от бумаги, испещрённой формулами, снял трубку.
- Товарищ Харитон, с вами говорит начальник Первого отдела. Я убедительно прошу вас незамедлительно зайти ко мне.
Телефон был «прямой», соединявший директора без участия секретарши. По этому телефону могли звонить только самые ответственный работники. Правда был ещё один, с золотым гербом СССР на диске, так называемая «вертушка», по которой звонили только члены правительства. И даже сам товарищ Берия. Но как известно, «товарищ Берия давно вышел из доверия».
Поглощённый мыслями, а он думал постоянно, даже в свободное время, даже на отдыхе, академик всё никак не мог сообразить, что хочет от него новый начальник секретного отдела.
- Товарищ Харитон, вы слышите меня? - басила трубка.
- Слышу, - отвлёкся наконец учёный. - А почему такая спешка? Я бы мог зайти к вам через часик. Или вы ко мне. Попили бы чайку...
Воцарилась тишина. Видимо начальник, представлявший в институте Контору глубокого бурения, искренне не понимал, а может даже опешил, от предложения «попить чайку».
- Товарищ Харитон, - я возглавляю самый важный отдел института, - я...
Но Харитон, очень удивившись такому признанию о важности Первого отдела, опять склонился над листом бумаги, так как в голову пришла интересная мысль, связанная с упрощением решаемой задачи.
А голос в трубке всё басил и басил. Наконец академик не выдержал и сказал:
- Бегу.
Выйдя из кабинета, сказал секретарше, что пошёл к новому начальнику Первого отдела.
- Вы уж с ним поосторожней, Юлий Борисович, - предупредила его секретарь, миловидная женщина, работавшая с ним много лет, - это такой кагэбэшник, что дальше ехать некуда.
- Ничего, - ответил академик.
И ассоциативно вспомнил свои отношения с Лаврентием Павловичем. А они были очень непростые.
Шла работа над атомным проектом. Сталин с треском освободил прежнего куратора от правительства «каменную задницу» Молотова.
- Ты, Вяче, - говорил разозлившийся вождь, - ни черта ни понимаешь в науке. Надо тебя заменить.
Побледневший Молотов прекрасно осознавал, что означают эти слова. Но Сталин решил пока не трогать своего соратника.
- Лаврентий, - обратился он к Берия, который инстинктивно стал поправлять своё песне, - Теперь ты должен делать бомбу. Ты, я уверен, сделаешь.
«Ещё бы, - наверно подумал второй грузин в политбюро, - лоб зелёнкой себе мазать не хочу.»
Об этом совещании у Сталина рассказал Харитону Курчатов.
А когда через несколько лет «изделие» было готово, Харитон вместе с Берией находился в бункере во время подрыва. Юлий Борисович чуть приоткрыл выгнутую бронировАнную дверь, чтобы лучше видеть вспышку.
А затем стал закрывать её, когда раздался грохот, потому что следом шла ударная волна.
Но Берия подбежал к нему, обнял щупленького академика, и поцеловал его в лоб, закричав:
- Поздравляю. Но если бы изделие не сработало, было бы очень плохо. Очень...
Вырвавшись из объятий, Харитон, успел закрыть дверь, и ударная волна встретив выгнутую поверхность, пролетела на убежищем.
Узнав об этом поцелуе, сотрудники института, издевательски шутили, что надо бы академику сходить к венерологу. Потому что товарищ Берия был неразборчив с женским полом, и, наверняка, имел специфические болезни.
Берия всегда шёл навстречу Харитону, хотя как ярый антисемит, ненавидел евреев. Но академик был нужен всесильному министру. По просьбе Харитона, он освобождал арестованных учёных. Выполнял любые прихоти атомщиков.
Только один раз на совещании у Сталина, он обозлился на академика.
В большом кремлёвском кабинете, Харитон долго искал глазами Сталина, пытаясь увидеть плакатного и киношного вождя. И только потОм в маленьком невзрачном человечке с оспинами на лице, в которое, как будто, попал заряд дроби, он распознал Сталина. Редкие волосы, присыпанные солью седины, левая рука, прижата к груди, жёлтые от табака усы.
«И это наш вождь?»- подумал Харитон. - хотя я такой же маленький, но большим еврейским носом. Тоже не красавец».
- А что, товарищ Харитон, - задал вопрос Сталин, - можно из имеющегося у нас урана, сделать не одну большую бомбу, а две маленьких?
Вождю страшно хотелось догнать Америку, у которой по донесениям разведки, имелось ужЕ пара десятков бомб.
- Конечно можно, товарищ Сталин, - влез в разговор Берия.
- Нет, Иосиф Виссарионович, - как отрезал Харитон, - это сделать нельзя.
Повисла тишина. Все ждали, что будет.
Во-первых, так категорично Сталину отвечать нельзя. Во-вторых, называть вождя надо «товарищ Сталин». А в-третьих, академик «опустил» в глазах вождя самогО Берию. А такое не прощалось.
Сталин остановился, потому что во время разговора, он прохаживался вдоль стола, где сидели участники совещания, внимательно посмотрел на академика, и сказал:
- Ну раз учёный утверждает, что нельзя, значит нельзя. У нас здесь двое академиков — Курчатов и Харитон. Они знают лучше. А мы с вами — дилетанты.
«Боже, прошло десять лет, - подумал Харитон, подходя к кабинету начальника Первого отдела. - А как будто вчера».
- Непорядок, - сразу взяв быка за рога, - сказал начальник «самого важного отдела». Просматриваю ваши воинские документы, и что.
- И что? - удивился Харитон.
- Во-первых, у вас ещё довоенный военный билет. А там написано, что вы в чине старшего лейтенанта. Поэтому надо уточнить в военкомате по месту вашей прописки.
- А вы не могли бы позвонить в военкомат, - искренне предложил академик, - и узнать.
Собеседник налился краской и выпучил глаза.
- Это секретные сведения, - взвизгнул он, - только ваше личное обращение. Я предлагаю это сделать как можно скорее.
- Хорошо, - испугался академик, опасаясь, что его визави хватит «кондратий», - я сейчас еду к своим коллегам в другой институт, и заскочу в военкомат.
- Правильно, - буркнул гэбист, - тем более, что у вас персональный ЗиМ.
Войдя в здание военного комиссариата, Харитон справился у сержанта-сверхсрочника с красной повязкой помощника дежурного по части, где находится учётный отдел.
Поднявшись на второй этаж, академик постучал в дверь, и вошёл.
Мордатый громадный капитан, вальяжно развалившись на стуле, улыбаясь, беседовал с кем-то по телефону.
Подождав пять минут, академик для порядка покашлял и спросил:
- Извините, товарищ капитан, я...
- Не видите, что я занят, - рявкнул тот, - ждите...
Лауреат ленинских и сталинских премий, которому не предложили даже сесть, стал ждать. Но, видимо, своим вмешательством в разговор, он испортил, деликатно выражаясь, «всю малину» капитану. И тот, бросив трубку, гаркнул:
- Что вы хотите?
Капитан с презрением смотрел на старикашку, к тому же еврея с большим носом, представляя, как бы он поставил его по стойке смирно.
- Я — Харитон. Мне бы хотелось уточнить, какой у меня военный чин. И сделать запись в военном билете.
- В Советской Армии есть воинские звания, - презрительно заметил капитан. - И прошу назвать фамилию. Харитон. А я - Иван. И что мы будем общаться по имени?
- Моя фамилия — Харитон. Будьте любезны, проверьте.
- Ладно, - можете сесть, смягчился он. - Харитон, говорите. Посмотрю в картотеке.
Офицер встал. Огромного роста, с мышцами распиравшими мундир, он пошёл в смежную комнату, чуть не ударившись головой о притолку.
Прошло какое-то время. Академик ждал. Наконец появился капитан.
«Боже, что с ним случилось?» - подумал Харитон.
Капитан как-будто стал в половину ниже своего роста. На побледневшем лице выступила испарина. В левой руке он держал папку с «личным делом» посетителя. А ладонь правой руки, хотя был без фуражки, поднёс к виску, отдавая честь.
От неожиданности, академик встал и с тревогой смотрел на офицера:
- Что с вами?
Капитан открыл рот, но ничего не смог произнести. Бледность лица сменилась свекольным колером.
Они оба молчали и смотрели друг на друга.
- Това..., товарищ, - но слова не слушались капитана. Он не мог закончить фразу.
- Успокойтесь, - подбодрил его академик.
- Товарищ Харитон, - наконец вымолвил офицер, - вы, вы...
Он опять замолчал. А затем, превозмогая себя, просипел.
- Вы — генерал. Вы, товарищ генерал, имеете звание — генерал-лейтенант.
НЕМОГУМОЛЧАТЬ