Такого поворота Быстров не ожидал. Он застыл на месте и опустил глаза.
-А вот это ты неправильно делаешь, cadet, - накинулась на него женщина. – Всегда надо изобразить на лице невинное выражение, и тут же уйти в несознанку. Офицеры разведки так не поступают, поэтому я назвала тебя сейчас только как претендента на командирское звание.
- А как нужно? – спросил Алексей, окончательно смутившись.
-Спокойно. Улыбаться и глядеть в глаза. Допускается обида и высокие слова, типа: «Да как вы можете такое говорить». Или покрутить пальцем у виска, показывая, что я сошла с ума. А в это время лихорадочно думать, как я тебя раскрыла.
Ильина сделала паузу, а затем продолжила:
-И, в крайнем случае, я подчёркиваю, в крайнем случае, убить меня.
-Да вы что, - у Быстрова прорезался голос, - как я могу лишить вас жизни?
-А хотя бы вот так, - ответила Анна Ванна и внезапно схватила Алексея руками за лацканы плаща: правой рукой за правый, а левой – за левый отворот. Затем стала накручивать их, поворачивая ладони. Он почувствовала, как сжимаются его сонные артерии, и вдруг понял, что сейчас потеряет сознание.
Но в это момент подполковник убрала руки.
-Что это было? – выдавил лейтенант.
-Один из хороших и неожиданных приёмов. Я тебя обучу. Но надо быть храбрым, чтобы применять их. Как писал Маяковский: «Храбрый мальчик – хорошо. В жизни пригодиться».
-Но вы и полковник всегда говорили, что разведчик – это, прежде всего, аналитика, - возразил Алексей.
-Но иногда нужно применить силу. Если у тебя нет пистолета, дубинки, бейсбольной биты.
-Откуда у нас бейсбольные биты. Это в Штатах.
-Тогда ходи с тростью, притворяясь, что ты немножечко хромой. А ты свою, с клинком внутри, забыл.
-Да, я как-то, не подумал.
-Ладно, - милостливо сказала Ильина. – На первый раз прощаю, но бери всегда.
Они прошли здание ТАСС, и повернули налево.
-Я веду тебя в сторону Гнездниковских переулков, там где находится Госкино СССР. Там много разных двориков, где дома с коммуналками. Множество поворотов с укромными местами, где можно прятать донесения для агентов, - объясняла Анна Ванна.
Быстров слушал её, а в голову сверлила мысль о том, как она узнала о его встрече с Моссадом.
-Я знаю, о чём ты думаешь, - прервала его рассуждения Ильина. - Как я узнала про это?
-Да, правильно. Вы читаете мои мысли?
-Почти. Это тоже один из приёмов опытного шпиона. Я тебя разоблачила, но ты не знаешь как, поэтому мучаешься.
-Расскажете?
-Конечно. Сторож, он же дворник синагоги – наш завербованный агент.
От такого объяснения Быстров остановился как вкопанный.
-А зачем вы предложили мне начать работу по его вербовке?
-Чтобы сравнивать его информацию от тебя с той, которую работник метлы доведёт до меня.
-То есть, вы мне не доверяете? Вы проверяете меня. Это как-то несолидно для конторы.
Анна Ванна засмеялась так громко, что проходившая мимо них женщина со страхом посмотрела на неё.
-Приняла меня за ненормальную, - сказала Ильина, прервав смех. – Ты ошибаешься, мальчуган. В конторе все только и проверяют друг друга. И даже в высших эшелонах.
-Что? – удивился Быстров. – Вы хотите сказать, что и Председателя проверяют?
-А то. Его проверяют ставленники товарища Брежнева – Цвигун и Цинёв. А Георгий Карпович Цинёв лично всё докладывает товарищу Брежневу, поскольку приходился родственником.
-Зачем вы всё это мне говорите? – взмолился Алексей. – Мне становится страшно. А вы не боитесь, что я настучу на вас?
-Ну, раз ты задаёшь этот вопрос, - невозмутимо ответила Ильина, - то не заложишь меня. А если донесёшь, то я всё буду отрицать, ведь мы говорим без свидетелей. А мой агент – дворник синагоги подтвердит, что ты спелся с Моссадом. А это, мой мальчик, точно – вышка.
Заметив, что Быстров побледнел, женщина сказала:
-Не бери в голову, Алексис. Всё будет нормально. В конторе все стучат и предают. И на всех есть секретные досье. И на тебя уже завели. И Семикозов тоже стукачок конторы. И в МВД это знают, но не трогают, потому что он стучит по работе лично для Щёлокова.
-Какая-то гадкая паутина, - почти застонал Быстров. – Куда я попал, боже.
-В контору, милай, где работаю очень гадкие люди. И я – гадкая, и могу сдать тебя с потрохами. Но у меня был сын, который погиб, а ты почти его возраста. И во мне остались материнские чувства. Но ты мне нравишься ещё и как мужчина, и я хотела бы «тараканиться» с тобой как говорил писатель Антон Чехов. Это вторая причина. Я надеюсь, ты не считаешь меня старой развратницей?
-Что вы, Анна Ивановна. Вы мне очень нравитесь, и я бы тоже хотел заниматься с вами любовью...
-Ты пока не заслужил этого, - усмехнулась женщина.
-Я сейчас вам расскажу такое, что получу на это право.
-Интересно. Колись.
-Вы не слышали, но мне звонила Наталия, которая назначила мне сегодня встречу у синагоги в восемь вечера и...
-А вот это интересно, - перебила его подполковник. – Ты заслуживаешь ночи любви со мной.
-Я счастлив, - начал Быстров.
-Но не сегодня, - осадила его женщина. – Сейчас мы должны срочно идти домой и разработать план действий, как ты будешь себя вести.
-А может надо вызвать подмогу, и схватить и агента Моссада, и эту Наташку, - предложил Алексей.
-Нет, Алексис, мы начнём большую игру, если получится, с перевербовкой и двойными агентами.
- Значит секс побоку, - разочарованно сказал Алексис.
-Всему своё время, парниша. «Будет вам и белка, будет и свисток» как писал поэт Плещеев в стихотворении «Старик».
Внезапно она левой рукой обняла Алексея и стала целовать взасос. А её правая рука легла на паховую область мужчины и захватила в горсть его мужские причиндалы.
После этого в голове лейтенанта зазвучала песня Элвиса Пресли – «Love me tender» -люби меня нежно.
(Продолжение следует)