ПОТОК БЕС(З)СОЗНАНИЯ

-Не все знают, - задыхаясь от одышки, сказала Лариса, - что здесь есть проход прямо во 2-й Крутицкий.
Они перешли на другую сторону улицы и остановились у длинного дома.
-Здесь раньше был магазин «Грузия», - вздохнула старушка, - но вы сами понимаете...
-Я понимаю, - ответил он.

«Опять чего-то вспомнил?» - спросил «внутренний голос.
-Вы понимаете, – спросил генерал, – какая важная задача перед вами поставлена?
-Несомненно, - ответил он.

- Georgia представляет для нас серьёзную проблему, – генерал прекрасно знал «английский американский», поэтому произнёс без акцента.
У них в конторе было принято называть объект, если возможно, так, чтобы непосвящённым нельзя было догадаться, о чём идёт речь. Джорджия – это штат США или солнечная Грузия?
-Особенно их президент, вам ясно.
-Так точно.
-Инстанциями принято решение.

В советское время под словом «инстанции» подразумевалось самое высшее партийно-правительственное руководство страны. Это автоматом перешло и в новую Россию. Ведь Ельцин, будучи членом Политбюро при Горбачёве, был плоть от плоти коммунистического режима.

Но три покушения, совершённые против Эдика, как его называли опять же в целях конспирации, не увенчались успехом. Стали искать стрелочников, и он был вынужден уйти в подполье. Но затем сменился президент, и друзья ему сообщили, что опасность миновала. Но он, зная мстительность начальства спецслужб, сделал «пластик». А паспортов у него было предостаточно, так что он мог чувствовать себя в безопасности. Хотя в России безопасность – понятие относительное.

Он и Лариса прошли в узкую арку прохода и оказались против здания, стоявшего на перепутье 2-го Крутицкого переулка и Симоновского вала.
-Когда я пошла в школу, в этом доме была столовая, - пояснила старушка, указывая рукой – Её почему-то называли цыганской. А до революции там был трактир...
«Трактир, - вспомнил он рассказ бабушки о своём прадеде Максиме Евдокимовиче Фунтикове. – Как оттуда прибегал официант, называвшийся в то время «половЫм», звать прадеда отобедать с купцом Виноградовым. Да...»

«Помню в детстве я, слушал у огня, певучий бабушкин рассказ... - запел «внутренний голос» песню Юрия Антонова.
«Ты угадал,»- ответил он.

...Из трактира выскочил половой в белом фартуке и побежал по булыжной мостовой в сторону дома номер 13. Поднялся по лестнице на второй этаж и, увидев мою прабабку, которая готовила обед, тяжело дыша, произнёс:
-Дмитрий Савельич просют-с Максима Евдокимыча отобедать с ними-с. И поговорить о политике-с.

Прабабка открыла дверь в мастерскую, откуда сразу донёсся стук молотков, скрежет напильников и другой производственный шум, крикнула:
-Отец, выходи.
Среднего роста человек в фартуке вышел из комнаты. Привычно огладив бороду, спросил:
-Чего, мать, обедать пора?
-Виноградов тебя в трактир приглашает. Собирайся.
Максим Евдокимович не спеша снял фартук.
-Иди в спальню, переоденься, - приказала супруга.

Купец 2-й гильдии Виноградов владел небольшой литейкой, стена которой возвышалась во дворе дома, где жила семья Фунтиковых. Поскольку прадед владел мастерской по
производству церковной утвари, Виноградов считал его равным себе, хотя капиталы их были несравнимы. И уважал Максима Евдокимовича за честность и не скаредность.

Через 10 минут прадед вышел в парадном костюме и сапогах. Из карманчика жилетки выглядывала цепочка от часов.
-Отец, - обратилась супруга к мужу, - ты водочки-то выпей. А трактирную пищу не ешь, а то опять брюхо заболит. Вот возьми пару крутых яичек. А вернёшься, отобедаем.
-Обижаете наше заведение, мадам, - возмутился половой, - на самом лучшем топлёном маслице стряпаем-с. Мясцо самое свежее получаем-с. А кур режем перед самым приготовлением-с.

Прадед и половой стали спускаться по лестнице вниз.
- Дмитрий Савельич приказали, что если хотите, то извозчика поймать, чтоб доехать.
-Да какой извозчик, здесь пять минут ходьбы, - ответил прадед. – Да я хоть ноги разомну, а то всё сижу и сижу. Даже почечуй нажил.
-От геморрою средство знаю-с, - отозвался половой, - в нашем доме знахарка проживает. Вмиг вылечит.

Они подошли к трактиру. Половой распахнул дверь и торжественно сказал:
-Милости просим в наше заведение, Максим Евдокимыч!

Прадед вошёл внутрь, а навстречу ему поднялся дородный купец Виноградов.
-Рад тебя видеть, Евдокимыч, - сказал он улыбнувшись, и огладил бороду, - садись. Люблю я с тобой разговоры говорить. Особенно о политике.
-И я рад, Дмитрий Савельич. – ответил прадед, протягиваю руку. – У нас на дворе год одна тысяча девятьсот четырнадцатый. Июнь только, а так жарко. Газетки-то пишут, как бы жАрче не стало...
-Ладно, садись Максим Евдокимыч, - указал он на накрытый стол. – Выпьем ледяной «смирновочки», осетринкой закусим. Потом «селяночки» сборной и котлеток телячьих в соусе.

Покушаем, а затем и поговорим.

Прадед, увидев такое изобилие, забыл про живот, а яички крутые не стал доставать из кармана.

(продолжение следует)