Александр тряхнул головой, отгоняя воспоминания.
«Сегодня без утренней гимнастики,» - решил он. - Скоро время обеда.» Встал и пошёл в душ.
В махровом халате, который подарила ему мать, двинул на кухню и поставил чайник. Заглянул в холодильник, где увидел финский плавленный сыр «Виола» и набор из нарезки трёх сортов сырокопчёных колбас в запаянной упаковке.
«Сегодня без утренней гимнастики,» - решил он. - Скоро время обеда.» Встал и пошёл в душ.
В махровом халате, который подарила ему мать, двинул на кухню и поставил чайник. Заглянул в холодильник, где увидел финский плавленный сыр «Виола» и набор из нарезки трёх сортов сырокопчёных колбас в запаянной упаковке.
Значит в гостинице «Россия» проходит какой-нибудь конгресс и для участников «выбросили» дефицит. А где участники, там и работники гостиницы, особенно руководящие. Такой нарезки в обычном магазине не купить. Вообще сырокопченую или «сухую» колбасу, как её часто называли, в магазинах не было. Только, в так называемых» заказах по месту работы, или через знакомых.
Он положил колбасу и сыр на стол. Хлеб в деревянной хлебнице, к счастью, был. «Жалко нет «Рижского», - подумал он, а то бы сделал бутерброд по-гальперовически.»
Так он называл маленький кусочек «рижского» хлеба, намазанного «Виолой», а сверху кусочек копчёной колбаски. Один раз, когда Саша пришёл к Борису домой, тот как раз сделал целую тарелку таких маленьких бутербродиков, и пил с ними кофе.
-Попробуй, - Боря протянул тарелку, - очень вкусно.
Действительно вкусно. И теперь, если были колбаса и сыр, он делал «гальперовичи».
«О, - осенило его, - надо ведь позвонить Боре».
Происшествие с «презиком», так ласково величали на сленге резиновое изделие, и его оплошность во время последнего акта любви на Наташином обеденном столе, постоянно буравили ему мозг.
Засвистел чайник на кухне. Выключив газ, он открыл кухонный шкаф и увидел красивую стеклянную банку опять же финского растворимого кофе.
«Здорово, - усмехнулся он, - с того же конгресса. Попробуем.»
В стране растворимый кофе тоже был дефицитом, а уж «хвинский» и подавно. Он отвинтил крышечку. Неслыханный аромат защекотал ему нос.
«Вот «проклятая» «Фильяндия», - разозлился он, - всё умеет делать.»
Положив две чайных ложечки кофе в хрустальный стакан с позолоченным тяжёлым подстаканником - подношение мамаше от благодарных постояльцев отеля -он налил кипяток. Три ложечки сахара и долька лимона. Самый кайф. Сыр пришлось намазывать, за неимением рижского, на «бородинский» хлеб. Сверху три кусочка разных сортов колбас. Получился большой «гальперович».
В это время зазвонил телефон.
«Может «Анжелика»? - ёкнуло в левой стороне груди.
Он решил выждать паузу. Снял трубку только после четвёртого звонка. И, как ему казалось, беразличным голосом, спросил:
-Да?
Но это был Гальперович:
-Привет. Как жизнь, как практика, как твоя «Анжелика»?
Александр засмеялся:
-Ну ты лёгок на помине. Собирался тебе звонить. С «Анжеликой» поругался из-за серьёзного полового происшествия. Один раз разорвался гандон, а второй раз в экстазе забыл прерваться, поэтому весь заряд дроби всадил в пулярку.
Боря заржал на том конце провода:
-Пулярка — это здорово. Да, вагина не прощает оплошностей, но ты не расстраивайся...
Александр услышал, как женский голос бросил какую-то реплику Борису.
«Наверно его мать,» - подумал Александр.
Мать Бори была врачом-акушером и, видимо, услышав название специфического женского органа, поинтересовалась темой беседы.
Когда они ещё учились в школе, Боря показывал ему «интересные книжки», принадлежавшие матери, где было много рисунков, наглядно демонстрирующих различные варианты появления младенцев из чрева рожавших женщин.
-Сейчас я возьму телефон и уйду с ним в ванную комнату, а то маман не даст нам поговорить, - пояснил он.
Александр подробно рассказал о происшествиях, когда они продолжили разговор.
-Конечно не подарок, - размышлял Борис, - но есть надежда, поскольку в первом случае она была в позе «наездницы» и твоё содержимое могло вытечь. Во втором случае тоже, как ты говоришь, она быстро вскочила. Так что не факт... А что у ней была задержка «месячных»?
-Да нет. Я не знаю, когда они у ней начнутся. Но я в трансе, потому что она начала пугать меня алиментами.
-Ну эти слова пусть она засунет себе в ваги..., - Боря не успел договорить.
Александр опять услышал его «переговоры» с матерью.
-Стоит под дверью и слушает, - заржал он, - тоже очень опасается, что я кому-нибудь заделаю ребетёнка.- Она не может понять, что я без пяти минут врач. Кстати, у нас сейчас практика в роддоме. Ну я насмотрелся...
-Возбуждает?- спросил Саша.
-Роды — нет, - сказал Борис, - это полный отврат. Мерзко, кровь, крики. Гадость. А вот, когда осматриваешь на генстоле будущую роженицу — это кайф. Но нас предупреждают, чтобы мы гасили в себе вожделение. А как тут погасишь. Я после практики пошёл со своей однокурсницей к ней домой писать курсовую о родах. Когда мы начали вспоминать подробности...Короче я её вы...
И он произнёс нецензурное слово, которое в мужской среде считалось обыденным разговорным.
-Естественно всё было по обоюдному согласию, -продолжил он. - И я не прерывался, и не предохранялся. Партнёрша-медичка — это что-то. Всё берёт на себя. Я отвечаю, говорит.
-Так, что мне-то делать? - спросил будущий инженер-механик.
-Про алименты забудь. Никакой суд тебе не присудит. «Анжелике» надо будет доказывать, что вы не просто совместно проживали, но и вели общее хозяйство.
-А я у ней и не жил, а только приходил-уходил.
-И ещё куча всяких заморочек, - медик кашлянул. - Так что, спи спокойно, дорогой товарищ, как говорят на кладбище. Но с моральной точки зрения...
-Да хрен с моралью, - успокоился Александр, - я вот сейчас даже стишок сочинил, как женщина жалуется подруге на своего партнёра: «Я люблю его морально, он же хочет, гад, - орально...»
Боря заржал как породистый жеребец.
(Продолжение следует)
Он положил колбасу и сыр на стол. Хлеб в деревянной хлебнице, к счастью, был. «Жалко нет «Рижского», - подумал он, а то бы сделал бутерброд по-гальперовически.»
Так он называл маленький кусочек «рижского» хлеба, намазанного «Виолой», а сверху кусочек копчёной колбаски. Один раз, когда Саша пришёл к Борису домой, тот как раз сделал целую тарелку таких маленьких бутербродиков, и пил с ними кофе.
-Попробуй, - Боря протянул тарелку, - очень вкусно.
Действительно вкусно. И теперь, если были колбаса и сыр, он делал «гальперовичи».
«О, - осенило его, - надо ведь позвонить Боре».
Происшествие с «презиком», так ласково величали на сленге резиновое изделие, и его оплошность во время последнего акта любви на Наташином обеденном столе, постоянно буравили ему мозг.
Засвистел чайник на кухне. Выключив газ, он открыл кухонный шкаф и увидел красивую стеклянную банку опять же финского растворимого кофе.
«Здорово, - усмехнулся он, - с того же конгресса. Попробуем.»
В стране растворимый кофе тоже был дефицитом, а уж «хвинский» и подавно. Он отвинтил крышечку. Неслыханный аромат защекотал ему нос.
«Вот «проклятая» «Фильяндия», - разозлился он, - всё умеет делать.»
Положив две чайных ложечки кофе в хрустальный стакан с позолоченным тяжёлым подстаканником - подношение мамаше от благодарных постояльцев отеля -он налил кипяток. Три ложечки сахара и долька лимона. Самый кайф. Сыр пришлось намазывать, за неимением рижского, на «бородинский» хлеб. Сверху три кусочка разных сортов колбас. Получился большой «гальперович».
В это время зазвонил телефон.
«Может «Анжелика»? - ёкнуло в левой стороне груди.
Он решил выждать паузу. Снял трубку только после четвёртого звонка. И, как ему казалось, беразличным голосом, спросил:
-Да?
Но это был Гальперович:
-Привет. Как жизнь, как практика, как твоя «Анжелика»?
Александр засмеялся:
-Ну ты лёгок на помине. Собирался тебе звонить. С «Анжеликой» поругался из-за серьёзного полового происшествия. Один раз разорвался гандон, а второй раз в экстазе забыл прерваться, поэтому весь заряд дроби всадил в пулярку.
Боря заржал на том конце провода:
-Пулярка — это здорово. Да, вагина не прощает оплошностей, но ты не расстраивайся...
Александр услышал, как женский голос бросил какую-то реплику Борису.
«Наверно его мать,» - подумал Александр.
Мать Бори была врачом-акушером и, видимо, услышав название специфического женского органа, поинтересовалась темой беседы.
Когда они ещё учились в школе, Боря показывал ему «интересные книжки», принадлежавшие матери, где было много рисунков, наглядно демонстрирующих различные варианты появления младенцев из чрева рожавших женщин.
-Сейчас я возьму телефон и уйду с ним в ванную комнату, а то маман не даст нам поговорить, - пояснил он.
Александр подробно рассказал о происшествиях, когда они продолжили разговор.
-Конечно не подарок, - размышлял Борис, - но есть надежда, поскольку в первом случае она была в позе «наездницы» и твоё содержимое могло вытечь. Во втором случае тоже, как ты говоришь, она быстро вскочила. Так что не факт... А что у ней была задержка «месячных»?
-Да нет. Я не знаю, когда они у ней начнутся. Но я в трансе, потому что она начала пугать меня алиментами.
-Ну эти слова пусть она засунет себе в ваги..., - Боря не успел договорить.
Александр опять услышал его «переговоры» с матерью.
-Стоит под дверью и слушает, - заржал он, - тоже очень опасается, что я кому-нибудь заделаю ребетёнка.- Она не может понять, что я без пяти минут врач. Кстати, у нас сейчас практика в роддоме. Ну я насмотрелся...
-Возбуждает?- спросил Саша.
-Роды — нет, - сказал Борис, - это полный отврат. Мерзко, кровь, крики. Гадость. А вот, когда осматриваешь на генстоле будущую роженицу — это кайф. Но нас предупреждают, чтобы мы гасили в себе вожделение. А как тут погасишь. Я после практики пошёл со своей однокурсницей к ней домой писать курсовую о родах. Когда мы начали вспоминать подробности...Короче я её вы...
И он произнёс нецензурное слово, которое в мужской среде считалось обыденным разговорным.
-Естественно всё было по обоюдному согласию, -продолжил он. - И я не прерывался, и не предохранялся. Партнёрша-медичка — это что-то. Всё берёт на себя. Я отвечаю, говорит.
-Так, что мне-то делать? - спросил будущий инженер-механик.
-Про алименты забудь. Никакой суд тебе не присудит. «Анжелике» надо будет доказывать, что вы не просто совместно проживали, но и вели общее хозяйство.
-А я у ней и не жил, а только приходил-уходил.
-И ещё куча всяких заморочек, - медик кашлянул. - Так что, спи спокойно, дорогой товарищ, как говорят на кладбище. Но с моральной точки зрения...
-Да хрен с моралью, - успокоился Александр, - я вот сейчас даже стишок сочинил, как женщина жалуется подруге на своего партнёра: «Я люблю его морально, он же хочет, гад, - орально...»
Боря заржал как породистый жеребец.
(Продолжение следует)
НЕМОГУМОЛЧАТЬ