На экране подмосковная сельская местность.
Из-за берёзовой аллеи, по который идут трое мужчин, доносится шум электрички и стук колёс на рельсовых стыках.
Камера приближается максимально, и мы видим, что это Вольпин, Эрдман и Юдин.
Потом на экране на этом фоне появляется надпись: «За месяц до обсуждения сценария на Мосфильме.»
Звучит закадровый голос:
« Не удивляйтесь, это ещё один из приёмов кинематографа: то устремляться в будущее, то возвращаться назад. Это сделано для того, чтобы зритель лучше всё понял... или запутался окончательно.»
Путники направляются к даче режиссёра Юдина, который пригласил их, чтобы в последний раз обсудить и доработать сценарий.
-Долго ещё? - спрашивает Вольпин, изнемогая от жары.
-Вот за тем поворотом улица и мой дом, - отвечает Юдин, одетый в белую тенниску, холщовые брюки и лёгкие парусиновые ботинки. За его плечами объёмистый рюкзак, полный под завязку.
-Вот эта улица, вот этот дом, вот эта барышня, что я влюблён... - затягивает Вольпин, - ну духота, сейчас умру от теплового удара.
-Я же говорил тебе, Миша, - вытирает пот со лба Эрдман, - что мы едем за город. А ты одел костюм и рубашку с галстуком.
-На кичмане я ходил в ватнике и сапогах, - он ударяет себя ладонью по щеке, убивая комара, - поэтому хочу остаток жизни быть одетым как свободный человек. А комаров здесь также много как на зоне в тайге. Но там безжалостная «мошкА», летающая тучами. - Он начинает напевать: С одесского кичмана сбежали три уркАна... Кстати, любимая песня вождя...
-Поэтому я пригласил вас к себе на дачу, чтобы Миша мог рассказывать нам разные байки, не опасаясь прослушки, - говорит Юдин.
-А это не байка, - обижается Вольпин, - мне сам Лёдя Вейсбан рассказывал, по-вашему Утёсов. Он по заказу вождя на правительственном концерте исполнял. Можете спросить у него.
-Мы верим, - соглашается Эрдман. - Константин Константиныч, ну где же ваша вилла?
Они вышли на улицу и идут вдоль заборов дачных участков.
-Стоп, снято, - говорит режиссёр, останавливаясь у одной калитки. - Заходите, гости дорогие.
-Нам закрыть глаза, чтобы не ослепнуть от роскоши вашего барского особняка, - язвит Вольпин.
-Миша, это действительно был хороший дом, но сейчас это «индийская гробница», - пропускает гостей вперёд Юдин, - видели, так называемый «трофейный» фильм Голливуда с таким названием?
-Не имел чести, - отвечает Эрдман, - смотреть эту фильму, чтоб не расстраиваться, сравнивая отечественные поделки с Холливудом.
Гости выходят, наконец, из зарослей орешника, и оказываются на лужайке, где стоит двухэтажный деревянный дом с верандой внизу по всему периметру строения.
-Это что же за архитектура? - восхищается Эрдман, - первый раз вижу.
-Дом принадлежал какому-то дельцу, который увидел такой дом за границей, то ли в Ницце, то ли ещё где, - поясняет режиссёр. - Но там всегда солнце, а здесь лес, поэтому не срослось. Он забросил дом, а потом революция, ну и сами понимаете...
-И как он вам достался? - закуривает Вольпин.
-После съёмок фильма «Девушка с характером» мне внезапно из Моссовета предложили обзавестись дачей, - отвечает Юдин. - Я и использовал часть гонорара для этого. Но это было давно...
-И неправда, - заканчивает Эрдман, - давайте скорее сядем, нальём и приступим к делу.
-Да, давайте, - соглашается Вольпин, - «За здравную чашу до края нальём...»
-Миша, -замечаем Эрдман, - если бы у тебя был голос, ты бы стал вторым Утёсовым. Сколько песен ты знаешь.
Юдин достаёт ключ, отпирает дверь и они входят в дом.
-Жена здесь периодически наводит порядок, - сообщает он, - но только на веранде и двух комнатах — спальне и моём кабинете. Второй этаж в захламлённом состоянии, как и остальные комнаты внизу. Но не будем о грустном.
Он снимает рюкзак и достаёт из него выпивку и закуску. В многочисленных бумажных свёртках нарезанная белуга, осетрина и сёмга. В других пакетах — языковая и копчёная колбаса, ветчина и окорок, огурцы и помидоры. Белые калачи и буханки чёрного хлеба. Пара бутылок «Столичной», «Херес» и «Мадера».
-Вы скупили половину «Елисеевского»? - ухмыляется Вольпин, - потратив, я чай, весь аванс?
-Почти, - махает рукой режиссёр, - не будем о грустном.
Он достаёт из комода три гранёных стакана и ставит на стол.
-Вы, фронтовики, наверно, пьёте стаканами, - замечает он, - так — прошу. С чего начнём?
-Конечно, с водЯры, - глотая слюну говорит Эрдман, - но надо нарЕзать хлеб. А посуда, с которой мы будем есть?
-Посуда небьющаяся, - Юдин достаёт из рюкзака стопку бумажных тарелок, - купил в ЦПКиО в сосисочной. - А вилки сейчас достану.
Он достаёт вилки из ящичка комода и разливает водку по 150 грамм в каждый стакан.
Эрдман достаёт большой складной нож и нарезает хлеб.
-Ну, вздрогнули, - говорит Юдин, - а потом работа над сценарием, хорошо.
- Хорошо, - соглашаются гости.
Пьют водку стоя, не прерываясь, а затем садятся и закусывают.
Камера показывает, как они едят с аппетитом, ведь время-то обеденное.
-Стоп, снято! - командует режиссёр, - а теперь за работу.
-Ты что же так и будешь нас режиссёрскими командами гонять: мотор, свет, стоп, снято?
-Конечно, - отвечает Юдин, - а вот скажите мне, друзья, что вы писали сценарий, где очень тонко так, намекали на что-то? Можно сказать насмехались над советской властью и лично над...
Он замолкает, а сценаристы, застигнутые врасплох, растерянно смотрят на говорящего.
-Да не боИсь, робяты, - смеётся Юдин, - у меня в 1937 году брат расстрелян, как и у тебя, Миша. А тебя, Николай, Ангелина Степанова спасла...Давайте начистоту, как нам тонко посмеяться над «Гуталином» и не пропАсть по одиночке!
(Продолжение следует)
НЕМОГУМОЛЧАТЬ